— Не говори глупостей, — ответила она. — Я скажу тебе, если устану. — Она засмеялась, и Нэйт уверился, что все хорошо, что все идет как надо. От ее смеха у него всегда появлялось такое чувство.
Огаста Мэри Ричардсон родилась 10 октября 1882 года. Она появилась на свет на мягкой перине, в хорошо обставленной спальне на втором этаже добротного кирпичного дома с самыми современными удобствами, а также с передним и задним дворами, обнесенными белым штакетником. Роды принимал доктор Артур Мэйсон-младший, заранее приехавший по такому случаю из Роли. Миссис Натэниэл Ричардсон могла позволить себе все самое лучшее.
Ведь ее муж был очень преуспевающий человек.
За домом, на берегу ручья, стояло большое кирпичное здание. Большие окна, расположенные под самой крышей, широкой лентой опоясывали три его стены. Снаружи они были защищены стальными решетками. Напротив четвертой стены высилось огромное водяное колесо, превосходящее по величине колесо мельницы, стоящей на другом берегу.
Надпись, сделанная краской на входной двери, гласила: «Фабрика Ричардсона», а фасад кирпичного здания украшали высокие черные буквы: «Стэндиш сигарет компани». Под ними буквами поменьше было выведено: «Собственность Н. Ричардсона».
Невдалеке от фабрики строилось еще одно кирпичное сооружение, оно было уже почти закончено. Его стены были глухими, без окон, а крыша имела ту же высоту, что и громадная гора угля, насыпанная рядом. В этом сооружении, когда оно будет готово, предстояло разместить оборудование для сжигания угля и получения из него газа, тогда в доме и на фабрике будет газовое освещение. Уже были подведены трубы к медному паровому котлу, установленному в великолепной ванной комнате нового дома. Ее стены и пол были облицованы мрамором в точности так же, как в люксе «Плантаторского отеля» в Дэнвилле.
Чесс перестала работать вместе с Нэйтом на сигаретной машине только тогда, когда до родов оставалось две недели. Доктор Артур Мэйсон-младший не возражал, поскольку придерживался в этом вопросе самых передовых воззрений. Еще он советовал Чесс побольше гулять и запретил носить корсеты.
Теперь, после родов, Чесс чувствовала себя и выглядела лучше, чем когда-либо раньше.
Она по-прежнему была некрасива, так уж ей было суждено. Она была бледна, тогда как, по понятиям ее времени, для того, чтобы считаться хорошенькой, надо было быть румяной. Ее светлые волосы были гладко зачесаны над высоким лбом, меж тем как желательно было иметь кудрявую челку. Тонкий аристократический нос был слишком длинным и острым, чтобы его можно было счесть красивым, а серые, с тяжелыми веками глаза были мало заметны на фоне бледной кожи из-за обрамлявших их серебряно-золотистых бровей и ресниц. Из-за высоких скул щеки Чесс казались впалыми, рот был широкий, губы довольно тонкие. Но кожа у нее была чистая, белая, упругая, от блестящих серебряно-золотистых волос и ясных серых глаз веяло здоровьем, и кости больше не выпирали из-за чрезмерной худобы, они обросли крепкой, тугой плотью. Она была счастлива и оттого похорошела.
Сигареты компании «Стэндиш» тоже стали выглядеть привлекательнее. На бумаге, в которую они упаковывались, появилось отпечатанное название марки — «Кэсл»[18] и изображение шахматной фигуры, похожей на замковую башню и известной как ладья или тура. Ниже мелкими буковками было напечатано название фирмы: «Стэндиш сигарет компани», причем над буквой «с» в слове «Стэндиш» и буквой «к» в слове «компани» были изображены крошечные короны. Под названием сообщался адрес: Дерхэм, Северная Каролина. Такие же надписи и рисунки имелись на почтовой бумаге, используемой для деловых писем, на чеках, а также на бланках заказов и счетов-фактур.
Продукция оптом сбывалась торговой фирме «М.И. Макдауэлл энд компани», расположенной в Филадельфии. Эта фирма покупала столько сигарет, сколько «Стэндиш сигарет компани» могла ей продать, и просила увеличить их производство.
Многое случилось за последние шесть месяцев. Но в предстоящие полгода предстояло сделать еще больше. В Нэйте фонтаном била энергия, он был полон новых идей и планов. Чесс предпочла бы на время остановиться и передохнуть, наслаждаясь столь стремительно достигнутым благополучием. Но она знала, что такая передышка была бы противна деятельной натуре ее мужа, поэтому не стала даже заводить о ней речь.
— Съезди в Роли, на ярмарку штата, Нэйтен, — сказала она на исходе октября. — Ты пропустил последние две, но уверяю тебя, нет никакой надобности пропускать еще и эту. Можешь не беспокоиться, со мной будет все в порядке и с Огастой тоже. За нами будут присматривать Бобби Фред и Бонни.