Кто сейчас рядом с Рэндалом, кто занимает то место, которое по праву принадлежит ей?
— А нельзя ли побыстрее? — крикнула она кучеру, хотя отлично знала, что он и так делает все возможное. Очень жаль, что эти несчастные извозчики прекратили свою гнусную забастовку. Теперь езда по лондонским улицам стала сущим наказанием.
Лютер Уитсел встретил Чесс изъявлениями бурного восторга. Увидев ее, он встал на цыпочки, несколько раз подпрыгнул, потом сбросил со стула рулоны шелка и торжественно усадил Чесс на их место.
— Только шепните, чего вы желаете, и вы это получите, — произнес он с пафосом. — Юбку из крыльев бабочек? Шаль из лунных лучей?
Чесс неохотно рассмеялась. Ей не хотелось расставаться со своей хандрой, но приподнятое настроение Лютера было слишком заразительно.
— Платье для бала у герцогини Девоншир, — сказала она.
Лютер всплеснул руками и от избытка чувств бухнулся на колени.
— Главное событие светского сезона! — воскликнул он. — Я должен буду превзойти сам себя.
Он вцепился длинными пальцами в свои буйные оранжевые вихры и дернул.
Чесс разглядела узкую кровать и столик с газовой плиткой, которые прятались за ширмой в углу студии.
«Какая же я эгоистка, — подумала она. — Если бы я честно отвечала всем тем, кто спрашивал меня, у кого я шью свои наряды, Лютер пользовался бы сейчас бешеным успехом. А принцесса, надо полагать, спросила о нем просто из вежливости. Женщина, занимающая столь высокое положение, не может носить авангардистские творения Лютера. Она станет следующей королевой Англии, поэтому у нее нет выбора: она должна одеваться как все».
— Ваша необыкновенная алебастровая кожа подобна свету луны во тьме уединенного сада, — провозгласил Лютер Уитсел с воодушевлением.
Чесс слушала его рассуждения о фасоне и цвете с величайшим вниманием. Приглашение на бал к герцогине Девоншир было признаком успеха в свете. Чесс слышала с десяток историй о дамах — и джентльменах — которые пытались добиться этой чести всеми правдами и неправдами. Конечно, скорее всего, ее пригласили благодаря тому, что Нэйтен подружился с наследным принцем, но это неважно. Главное, что приглашение у нее есть. Ее самолюбие, задетое тем, что никто не пригласил их погостить за городом, было удовлетворено.
— Платье должно быть легким, мистер Уитсел, — предупредила Чесс. — В середине июля будет жарко.
Она отказывалась верить, что к тому времени может уже уехать из Англии.
— И бальный зал будет освещен тысячей свечей, — блаженно вздохнул Лютер. — Жара будет, как в аду.
Когда Чесс спустилась с чердака, где находилась студия Лютера Уитсела, и вышла на улицу, она наткнулась на серую стену тумана Сначала она испугалась. Она не смогла разглядеть своего экипажа и хотя слышала приглушенные шаги прохожих, самих их не было видно. Прежде ей никогда не приходилось видеть такого густого тумана.
Когда она наконец поняла, что перед ней, ее охватил приятный трепет. Вот оно, то, о чем она читала! Вон та неясная, почти неразличимая фигура могла бы быть персонажем из какого-нибудь рассказа о Шерлоке Холмсе.
— Эй! — крикнула она. — Экипаж Ричардсонов?
Лакей, сидевший на запятках, добрался до нее и медленно довел ее до ландо.
— Отвезите меня на Бейкер-стрит, — сказала Чесс извозчику.
— Куда, мадам?
— На Бейкер-стрит, — повторила Чесс. — К дому номер 221В.
Осторожно подбирая слова, кучер объяснил, что мистер Холмс — лицо вымышленное.
Чесс рассмеялась.
— Я знаю. К тому же он умер. Но мне все равно хочется побывать на Бейкер-стрит.
Пока экипаж медленно пробирался сквозь туман, Чесс смотрела в окно. Из него внезапно возникали и тут же исчезали то лицо, то лошадь, то почтовый ящик, то фонарный столб. Все звуки были приглушены и искажены. Один раз до Чесс донеслось чье-то пение, другой раз — плач.
Все это было очень странно и — прекрасно.
Она обошла вокруг квартала, где должен был находиться дом, в котором обитал Холмс. Входа в него она не обнаружила, ведь на самом деле такой дом не существовал. Впрочем, таблички с номерами домов вообще не были видны из-за пелены тумана. А вдруг в одном из них все-таки находится комната, где великий сыщик держит свою картотеку и научные приборы? В этой клубящейся серой мгле можно вообразить себе все.
Чесс приходилось все время касаться кончиками пальцев каменной стены — иначе она бы тотчас заблудилась, как ее предупреждал обеспокоенный кучер. Она продвигалась вперед не быстрее улитки. Когда на ее пути оказалось выступающее крыльцо, ей пришлось обойти его, постоянно ощущая ногой нижнюю ступеньку, чтобы вновь добраться до более надежной опоры — стены дома.
Это было восхитительное приключение.
— Я беспокоился, как бы ты не заблудилась, — сказал Нэйт, когда она вернулась в гостиницу.
— Я действительно заблудилась и блуждала не меньше часа, — ответила Чесс, — но только нарочно.
И она рассказала ему о невидимых домах на Бейкер-стрит.
— А я едва не свалился в реку, — смеясь, заметил Нэйт. — Думал, что все еще иду по Стрэнду, а оказалось, что я на какой-то улице, перпендикулярной ему. Если бы какой-то мальчишка-карманник не попытался увести мой кошелек, я бы сейчас кормил рыб. Когда он сшиб меня с ног, я смог заглянуть под пелену тумана. Внизу он вроде как колышется, то подымаясь, то опускаясь.
— Жаль, я этого не знала. Я бы могла нагибаться и смотреть, где я нахожусь.
— Хочешь, попробуем вместе?
— О, да!
Они вышли в сад отеля, взялись за руки и, спотыкаясь в тумане, направились в сторону набережной.
— Смотри, он редеет, — огорченно сказала Чесс. — Уже видны лоскутки неба.
— Тогда быстрее ложись, пока он еще не рассеялся. Говорят, летом такие туманы — большая редкость.
Чесс опустилась на колени и растянулась на посыпанной гравием дорожке. Ее нос почти касался гвоздик, растущих у бордюра, и она чувствовала их приятный, пряный аромат.
Полежав с минуту, она почувствовала, как Нэйтен приподнимает ее за плечи.
— Вставай, а то кто-нибудь увидит тебя и вызовет «скорую помощь». Туман быстро тает.
Чесс неохотно встала. У нее уже много-много лет не было случая так отлично развлечься, и она никогда прежде не замечала, как прихотливо красивы маленькие розовые цветки гвоздик.
Они поужинали у себя в номере. Нэйт сказал, что ему неохота натягивать фрачную пару, и Чесс согласилась. Ей тоже не хотелось переодеваться в вечерний туалет.
Куда приятнее побыть в платье, которое она надела к чаю, и в нетугом домашнем корсете.
После ужина они занялись чтением. Нэйт просматривал пачку отчетов, присланных с его фабрик, а Чесс начала читать корректуру романа Джорджа дю Морье, которую ей дал Рэндал. Она вспомнила, как его пальцы соприкоснулись с ее пальцами, когда он вложил листы корректуры в ее руки, и ее бросило в жар и трепет. Скоро он вернется к ней.
Роман был о парижской богеме. Вскоре Чесс так увлеклась им, что забыла обо всем. Героиней романа была молодая натурщица по имени Трилби. Жизнь она вела самую скандальную: позировала голой, ругалась, спала с несколькими мужчинами, нисколько этого не стыдясь, и курила сигареты.
Чесс оторвалась от чтения, чтобы сообщить Нэйтену о пристрастии Трилби к табаку.
— Возможно, все женщины легкого поведения курят. Пошли кого-нибудь в ту часть города, где они обитают, чтобы узнать наверняка. Если окажется, что это действительно так, ты сможешь продавать там много сигарет.