— Да, — неожиданно нарушил тишину Поль, — эти воображаемые похороны превратились для меня в некую компенсацию за упущенные возможности.
— Ты погрузился в воспоминания?
Он улыбнулся:
— Да, я уже обратился к тем временам, когда девушки писали мне любовные записки.
Он рассказал ей о Вивианне. Эта история показалась ей довольно забавной. Она захотела узнать подробности:
— Как ты думаешь, она была девственницей?
— Мне тогда было трудно судить об этом. Но теперь-то я могу смело утверждать, что девственницей она точно не была.
— Это можно определить на глаз?
— Не говори глупостей. Впрочем, тебе не кажется, что уже пора спать. Ты ведь давно должна лежать в постели.
Она не была согласна.
— В девять часов вечера? И я уже выздоровела. Ну же, расскажи еще какую-нибудь историю.
— Нет, — заявил он решительным тоном. — Марш в постель!
— В таком случае ты понесешь меня на руках.
— Если ты так хочешь. Своя ноша нетяжела.
Он взвалил ее на плечо и так понес ее по лестнице до самой постели.
— Пойду наведу порядок внизу. А ты изволь измерить температуру. И пожалуйста, без фокусов!
Когда минут десять спустя он поднялся к ней в комнату, то застал ее уже в постели.
— У меня 38, — сообщила девушка.
— Хорошая новость.
— Ты же не уйдешь вот так сразу. Присядь-ка и расскажи мне что-нибудь.
— Нет, тебе надо спать.
— Я еще успею поспать. Знаешь, о чем я вдруг подумала? По твоим рассказам твоя жизнь состояла из одних лишь неудач. Ты не находишь, что это довольно странно?
— В самом деле странно, — ответил Поль, державшийся на всякий случай подальше от ее кровати. — Как правило, прежде всего на память приходят неудачи, поскольку мы все обречены.
— На что же?
— Как это ни банально звучит, но наша жизнь так или иначе когда-нибудь закончится. Вот потому она и представляется нам бесконечной чередой провалов и неудач. И все потому, что мы сами не хотим жить на полную катушку, поскольку находимся в плену своих предрассудков и ложных представлений. Ну все, на сегодня хватит. Пора спать.
Она не стала с ним пререкаться:
— Тогда с тебя поцелуй.
Он склонился над кроватью, чтобы поцеловать ее, и тут же почувствовал себя пленником в кольце ее рук, обвивших его шею.
— Вот и все. Доброй ночи.
— Я внушаю тебе отвращение?
— Это почему же?
— Из-за герпеса.
Он выпрямился:
— Я не чувствую ни малейшего отвращения к тебе.
— Тогда поцелуй меня еще раз.
Улыбнувшись, он наклонился и вновь попал в сладкий капкан.
— Ты прекратишь?
— Нет, ни за что. — И почти шепотом добавила: — Разве ты не хочешь прилечь рядом со мной, как вчера?
— Нет, не хочу.
— Но почему же?
— Я уже давно привык спать в одиночестве. И мне тоже не повредил бы хороший сон.
— Это не совсем так. — Она засмеялась. — Причина в том, что ты сам находишься в плену своих предрассудков и отказываешься жить на полную катушку.
— Осторожнее на поворотах, — мрачно заметил Поль, — не знаю, какую комедию ты разыгрываешь передо мной, но она мне совсем не по вкусу. Ты уже взрослая женщина, что доказала на деле, и не один раз. И не прикидывайся неразумным дитя. Прошу тебя, будь умницей и не бросай слов на ветер, чтобы не усугублять и без того сложное положение, в которое я попал.
— Ты сам все осложняешь, — сказала Изабель. — Ты не должен сердиться на меня за то, что я прошу тебя сделать что-то совсем простое, что доставило бы мне большое удовольствие. Ведь я прошу совсем немного: спать рядом с тобой.
Немного помолчав, она добавила:
— В конце концов это твои проблемы. Тебе и решать их.
— И все же в какой-то степени это касается и тебя, — заметил Поль. — Ты не бездушный предмет. Следует ли понимать, что ты предоставляешь мне полную свободу действий? Как и любому другому в подобной ситуации…
— Речь идет не о ком-то другом, а именно о тебе.
— Тогда ты сошла с ума!
— Да нет же! Совсем напротив. Я слишком доверяю тебе. Ты — мой отец, к тому же умудренный жизненным опытом человек. Кому как не тебе знать, как поступить в том или ином случае?
— Ну ты меня просто пугаешь.
Она улыбнулась:
— Вот именно это я и хотела сказать тебе, но ты рассердился. Ты больше не злишься на меня?
— Нисколько. И все же тебе пора спать.
Он вновь склонился над кроватью, чтобы поцеловать ее. Она произнесла почти шепотом:
— Может, это и глупость, но мне обидно сознавать, что я нисколько не нравлюсь тебе. Не по этой ли причине ты не хочешь остаться со мной?
Ее слова показались ему вполне искренними. Он выпрямился, бледный как полотно: