Нед бежал. За поворотом протянул руку назад и достал из бокового кармашка бутылку с водой, прополоскал рот, потом плеснул водой в лицо, не замедляя бег. Сплюнул в кусты. У него по-прежнему пульсировала боль в голове.
«Ни за что не вызовусь участвовать в рекламном ролике адвила», — подумал Нед.
Эта мысль его позабавила. Слегка. Слишком сильно болела голова. Он подумал о своей защите, которая сейчас действует, и о том, когда наступит тот эффект истощения, о котором его предупреждали Фелан и тетя. Он понятия не имел об этом.
Нед бежал мимо туристов, которые устало спускались вниз с горы в конце дня, лавировал между ними. Над собой, далеко в вышине, он видел большой крест на вершине. Он бежал туда, потом ему надо налево, вниз по гребню, вверх по другому гребню и вниз направо.
По крайней мере, так объяснила Вера-кок.
Какая-то женщина посмотрела на часы, когда Нед приблизился к ней, и погрозила пальцем, предостерегающе, покачав им из стороны в сторону. Это любимый жест французов. Его матери нужно посоветовать взять его на вооружение.
Нед и сам понимал, что уже поздно, день кончается. Что скоро поднимется ветер и стемнеет… но он бежит не ради удовольствия. Может быть, ему следовало распечатать листовки и раздавать их всем любителям грозить пальцем.
Он бежал. Почти через тридцать минут бега по неуклонно идущей вверх тропе он осознал две вещи. Первое: он почувствовал себя лучше. Исчезло это угнетающее ощущение, что весь мир вокруг гниет. Он надеялся, что, когда поднимется выше уровня поля боя, ему станет лучше. И, кажется, так и случилось. Ему захотелось прочесть молитву.
Правда, голова еще болела, мир был окрашен в красный цвет, даже за темными стеклами очков, но он уже не чувствовал себя так, будто его сейчас вывернет наизнанку от боли, которая была реакцией на это гниение.
Второе, гораздо менее приятное: кто-то идет за ним по пятам, и это Кадел.
Кельт внезапно просто возник ниоткуда, когда Нед в очередной раз быстро проверял, не появилась ли чья-нибудь аура. Ничего, ничего, ничего… потом — вот он: золотистый в мыслях Неда, как и в жизни.
И он поднимается на гору.
«Они проявят себя не с лучшей стороны», — сказала тетя Ким. Имея в виду нечто гораздо худшее.
Она велела Неду остановиться, если они подойдут к нему, любой из них, и прикажут уйти. Он понимал тогда, что она права, и понимал это сейчас. Возможно, они не хотят ему плохого, но только если он не встанет у них на пути. Они живут в этом мире только ради одного: чтобы найти Изабель. Двести тысяч человек и даже больше погибло в одной-единственной битве между этими двумя. Что по сравнению с этим мальчишка из Канады?
Сердце Неда сильно билось, по разным причинам: он бежал изо всех сил вверх в гору, боролся с болью и тошнотой, и его преследовал человек, проживший столько жизней со жгучим желанием добраться до этой пропасти первым.
Нед был уверен, что Каделу сообщил кабан.
Вот почему кельт здесь. Зачем животное это сделало? Несомненно, в мире так много вопросов и гораздо меньшее количество ответов. Фактически между двумя этими цифрами огромная пропасть. Неда опять захлестнул гнев. Но он был ему необходим, он нуждался в этом горючем, чтобы двигаться вперед, чтобы подавить свой страх.
Он еще раз посмотрел наверх. Впереди стоял деревянный указатель с условными обозначениями. Тропа здесь не поднималась плавно, а зигзагами петляла по горным террасам. Об этом предупреждала его Вера. Стало труднее все время делать повороты туда-сюда, потому что подъем стал круче. Он видел спускающихся людей, слева и справа, на перекрестках. Бежать придется медленнее, тропа станет уже, тяжелее будет разминуться с людьми. Нед повернул на первом перекрестке направо и еще раз достал бутылку с водой, чтобы попить.
Зазвонил его телефон.
Он выудил его из кармана и увидел на дисплее, кто звонит.
— Папа, — быстро произнес Нед, — со мной все в порядке, я бегу. Не могу разговаривать.
И закрыл крышку сотового. Ему следовало сообщить им, что Кадел появился позади него? Разве трудно догадаться, что бы они сказали?
Это довольно просто, правда. Если этот гигант Неда не догонит, то он и не сможет его остановить или что-то сделать с ним, правильно? Поэтому нельзя позволять ему догнать себя. Не всегда все должно быть сложно.
Он подумал о том, чтобы снять защиту, но не знал, что может обрушиться на него — расплющить его, — если он это сделает. Насколько этот экран защищает его от горы? Сейчас он не может позволить себе терять время на эксперименты.
И ведь есть еще тот, второй. Нед ни на секунду не сомневался, что Фелан где-то здесь, наверху. Вероятно, он тоже поставил защиту, как и Нед. Кадел объявил о себе, он пытается испугать Неда, возможно, заставить его убраться. Фелан просто… приближается.
Эта мысль может испугать еще больше.
Здесь все еще было светло, солнце садилось справа, поднимался ветер, но деревья отчасти защищали от него, потому что Нед еще не поднялся выше границы леса. Он оглянулся через плечо. Ниже находилось какое-то озеро или водоем, блестящий на свету, и еще один виднелся чуть подальше. Он уже забрался достаточно высоко и далеко видел. Вид был красивый, хотя Нед еще даже не одолел и половины горы.
По этим склонам в прошлом прошел пожар, может быть, и не один. Гора выглядела более голой, чем на картинах Сезанна. Время все меняет, даже горы. Даже сотня лет может что-то изменить, или сколько там прошло времени с тех пор, как Сезанн рисовал эту вершину. Это большой промежуток времени или всего лишь ничтожная частица?
Нед подумал, что знает, как бы ответили те двое мужчин и Изабель. Но еще он помнил разговор матери и тетки на тропинке, ведущей от башни, вчера ночью, и ему пришло в голову, что им, возможно, двадцать пять лет показались очень долгим, надрывающим душу сроком.
Он не знал ответов. Нед еще немного усилил звук музыки, он бежал зигзагами вверх, на гору, а день угасал и близился к концу.
Через двадцать минут тяжелой, изматывающей работы, бега по террасам, где приходилось пробираться среди последних туристов, спускающихся вниз, Нед на полном ходу столкнулся с тем, о чем его предупреждали: защита высосала все его энергетические запасы. «Аккумулятор разрядился».
«Слишком рано!» — подумал Нед, но одновременно с этой мыслью его ноги подогнулись, и он почувствовал, что падает. Он не соскользнул вниз, тропа по-прежнему больше напоминала крутой подъем, предназначенный для пеших туристов, а не для альпинистов, но он лежал на середине узкой дорожки, обессиленный, опустошенный, и долгое мгновение ему казалось, что он не сможет подняться.
А это никуда не годится. Он с усилием выдернул наушники и приподнялся на локте. Его маленький рюкзачок казался тяжелым грузом на спине. Он с трудом освободился от него. Во рту ощущался привкус пыли. Лучше, чем кровь, подумал Нед.
Затем с чувством страха, похожим на туго свернутую пружину внутри, он снял свою защиту, потому что больше ему ничего не оставалось.
И вскрикнул. Не мог сдержаться.
Его голову сразу же сжала жестокая боль: тиски, а не вязальные спицы или молот. Он был прав, только сейчас от того не было никакой пользы — защита действительно сдерживала отчасти влияние на него этого места.
Нед сидел крепко зажмурившись, дышал часто и неглубоко и чувствовал на лице слезы. Он понимал, что ему все-таки придется звонить вниз. Он не был даже уверен, что сможет не потерять сознание, пока кто-нибудь до него доберется сюда.
Он открыл глаза, заставил себя посмотреть вверх. И, повернувшись на восток, увидел часовню ниже громадного креста на вершине. Она была совсем недалеко, он подобрался чертовски близко. Им придется это признать, не так ли?
Больше никого здесь не было. Никто не слышал его крика. Все сохранившие разум люди уже разминулись с ним, спустились вниз по длинному склону, чтобы выпить и принять душ, полюбоваться закатом и поужинать, укрыться от ветра, который дует здесь.