— Не могу утверждать, что всегда соглашаюсь съ тетей Фанни, — сказалъ Гью, — но на этотъ разъ она тебѣ дѣйствительно дала отличный совѣтъ. Хорошая жена создала бы колоссальную перемѣну въ твоей жизни.
— Колоссальную! — подтвердилъ Тони. — По всей вѣроятности, мнѣ больше нельзя будетъ курить лежа въ постели и каждое утро придется вставать къ завтраку.
— И эти оба обстоятельства весьма бы пошли тебѣ впрокъ, — строгимъ тономъ сказалъ Гью. — Женитьба на подходящей женщинѣ, вѣроятно, обратила бы тебя къ взгляду, что твое положеніе требуетъ исполненія извѣстныхъ обязанностей. И эти обязанности тебѣ слѣдовало бы разсматривать какъ право преимущества и удовольствія.
Въ этотъ моментъ Спальдингъ доложилъ, что автомобиль поданъ.
— Ты развѣ не кончишь ужина? — спросилъ Гью, увидѣвъ, что Тони отодвинулъ свою тарелку.
Тони покачалъ головой.
— Наканунѣ вечера, когда происходитъ борьба, я никогда много не ѣмъ, иначе я не въ состояніи волноваться какъ слѣдуетъ. Кромѣ того, — добавилъ онъ вставая, — я всегда потомъ иду вмѣстѣ съ Бэггомъ послѣ того, какъ онъ нокъ-аутомъ покончилъ со своимъ противникомъ, къ Шеферду, и тамъ мы празднуемъ его побѣду за устрицами. Видишь ли, въ такомъ родѣ Бэггъ представляетъ себѣ рай.
Въ вестибюлѣ стоялъ Спальдингъ, собираясь помочь Тони надѣть пальто, а у дверей уже ожидалъ большой Роль-Ройсъ, причемъ Дженингсъ сидѣлъ за рулемъ. Въ автомобилѣ рядомъ съ Бэггомъ сидѣлъ рослый мужчина съ краснымъ лицомъ и маленькими моргающими глазками. Знаменитый Маккъ-Фарлендъ, владѣлецъ Хэмпстэдскаго спортивнаго зала, тренеръ и партнеръ Бэгга по боксу. При появленіи Тони оба схватились за фуражку. Тони закурилъ сигарету, усѣлся и закрылъ дверцу. Спальдингъ подалъ Дженингсу знакъ, и большая машина безшумно двинулась въ путь.
— Ну, Бэггъ, какъ обстоятъ дѣла? — освѣдомился Тони.
— Очень хорошо, благодарю васъ, сэръ, — ухмыльнулся молодой боксеръ.
Маккъ-Фарлендъ съ нѣжностью положилъ свою огромную веснущатую лапу на колѣни Бэгга:
— Онъ въ отличномъ состояніи, господинъ баронъ, хоть лопни. Вы можете повѣрить мнѣ, господинъ баронъ. И если онъ этого грязнаго типа не превратитъ въ кисель уже въ первомъ кругу, то я брошу свое занятіе тренера по боксу и стану разводить кроликовъ, да.
— Ну, вѣдь Лопецъ тоже парень въ тѣлѣ, не правда ли? — сказалъ Тони.
— Тѣмъ лучше для насъ, господинъ баронъ, — сказалъ Маккъ-Фарлендъ, издавъ хриплый угрожающiй звукъ, который по всей вѣроятности долженъ былъ означать смѣхъ. — Тѣмъ лучше для насъ. Чѣмъ больше онъ будетъ бить, тѣмъ больше онъ самъ себѣ причинитъ боли. Нѣтъ никакого смысла желать бить по Тигру. Съ такимъ же успѣхомъ онъ могь бы лупить по камнямъ мостовой.
Бэггъ, который очевидно не былъ нечувствителенъ къ комплиментамъ, покраснѣлъ, какъ молодая дѣвушка, и потомъ желая скрыть свое смущеніе сталъ глядѣть въ оконце, когда они быстро проѣзжали мимо длиннаго склона Тэвистокскаго холма. Можно быть, конечно, особаго мнѣнія о Дженингсѣ, какъ о пріятномъ собесѣдникѣ, но автомобилемъ управлять онъ умѣлъ, и не прошло 10 минутъ послѣ того, какъ они оставили за собой Хэмпстедскую лужайку, какъ они свернули въ Ковентъ-Гарденъ.
На тротуарѣ и на мостовой тѣснилась не особенно элегантнаго вида толпа, которая непремѣнно появляется у Космополитэнъ-клуба по вечерамъ, когда происходитъ крупное состязаніе. Несмотря на это, автомобилю Тони съ изумительной быстротой очистили дорогу, и когда всѣ три пассажира вышли, ихъ привѣтствовали возбужденными возгласами:
— Вотъ онъ, это Тигръ!
Бэггъ и Маккъ-Фарлендъ быстро вошли въ помѣщеніе клуба, въ то время какъ Тони задержался, чтобы дать Дженингсу еще нѣсколько инструкцій.
— Вы можете оставить машину въ гаражѣ автомобильнаго клуба, — сказалъ онъ, — когда вы мнѣ будете нужны, я позвоню вамъ по телефону.
Тони пошелъ вслѣдъ за прочими въ домь, но не въ уборную, такъ какъ зналъ, что Бэггъ достаточно хорошо чувствуетъ себя въ опытныхъ рукахъ Маккъ-Фарленда. Онъ сдалъ свое пальто на руки лакею и пошелъ прямо въ большой спортивный залъ, въ которомъ происходили клубныя состязанія.
Взгляду вошедшаго представилась оживленная сцена. Какъ разъ происходило вступительное состязаніе, и вокругъ высокой ограниченной канатами эстрады, на которую сверху падалъ ослѣпительный свѣтъ дуговой лампы, сидѣли отъ тысячи до тысячи пятисотъ самыхъ извѣстныхъ спортсмэновъ Лондона. Почти всѣ были въ вечернихъ туалетахъ, и ослѣпительное сіяніе бѣлыхъ манишекъ и брилліантовыхъ запонокъ свидѣтельствовало о большомъ интересѣ, съ которымъ относятся къ боксу круги лучшаго лондонскаго общества.