Тони, сдѣлавъ успокаивающее движеніе рукой, принялъ это сообщеніе къ свѣдѣнію, въ то время, какъ Молли приняла полную достоинства позу и наугадъ открыла свой молитвенникъ.
Джимми велъ машину тѣмъ же замедленнымъ темпомъ до того мѣста, гдѣ находился перекрестокъ, о которомъ онъ только что упоминалъ. Дорога къ замку сворачивала вправо отъ шоссе и крутыми поворотами, какъ небрежно сброшенная съ неба желтая лента, вилась по холмамъ.
На перекресткѣ стояла маленькая группа искалѣченныхъ дубовыхъ деревьевъ. Эти дубы не имѣли въ себѣ ничего подозрительнаго на взглядъ неискушенныхъ путниковъ. Но вдругъ — машина находилась еще на разстояніи сотни метровъ отъ этого мѣста — съ мѣстностью, повидимому, совершенно мирной, случилась изумительная метаморфоза. Въ чащѣ послышался трескъ, и изъ-за кустовъ выскочили фигуры въ мундирахъ и, держа ружья на перевѣсъ, загородили дорогу.
Это былъ хорошо задуманный маневръ, и, если бы пассажиры автомобиля сдѣлали попытку ускользнуть, имъ это ни подъ какимъ видомъ не удалось бы.
Какъ бы то ни было, Джимми не сдѣлалъ ни малѣйшей подобной попытки и съ почтительнымъ тономъ извиненія обратился къ Тони:
— Боюсь, лордъ Геверстокъ, что намъ остается только подождать и узнать, что этимъ джентльмэнамъ отъ насъ угодно.
Прежде, чѣмъ Тони успѣлъ отвѣтить, отъ группы отдѣлился дикаго вида человѣкъ, очевидно офицеръ, и хриплымъ голосомъ проревѣлъ нѣсколько непонятныхъ словъ команды. Потомъ онъ въ сопровожденіи нѣсколькихъ солдатъ съ ружьями на перевѣсъ подошелъ къ автомобилю, пассажиры котораго ожидали его съ похвальнымъ достоинствомъ.
Джимми сидѣлъ какъ бы застывшій навѣки, держа руки на рулѣ, Тони — съ небрежно скучающимъ видомъ, а Молли, бросивъ равнодушный взглядъ, снова погрузилась въ созерцаніе молитвенника.
Офицеръ велѣлъ своимъ людямъ остановиться въ нѣсколькихъ метрахъ отъ автомобиля. Онъ самъ подошелъ къ дверцамъ, и, съ угрожающимъ лязгомъ стукнувъ концомъ своей сабли по землѣ, обратился къ Джимми.
Такъ, какъ онъ говорилъ по-ливадійски, то Тони не могъ слѣдить за его рѣчью. Но по звуку и жестамъ было достаточно ясно, что онъ спрашивалъ, кто они и чего имъ здѣсь нужно. Кромѣ того было ясно, что онъ не позволитъ шутить съ собой, и малѣйшая попытка бѣгства будетъ встрѣчена ружейнымъ залпомъ.
Джимми молча выслушалъ его. Потомъ, бросивъ многозначительный взглядъ на солдатъ, онъ нагнулся къ вопрошающему и тихо сказалъ ему нѣсколько словъ по-ливадійски. Очевидно, онъ сдѣлалъ указаніе на нежелательность обсужденія дѣла на виду у всѣхъ, потому что послѣ минутнаго колебанія офицеръ обернулся и приказалъ своимъ солдатамъ отойти на три шага назадъ.
Потомъ все еще въ чрезвычайно хмуромъ и мрачномъ видѣ онъ обратился къ Джимми.
Тони, конечно, не могъ понять, что говорилъ ему Джимми, но онъ уловилъ отдѣльныя слова: „Лордъ Геверстокъ“, „Англiя “, и „Замокъ Сентъ-Анна“ и по этимъ признакамъ заключилъ, что Джимми разсказывалъ исторію, выдуманную ими на борту яхты. Судя по всему, онъ говорилъ съ убѣдительностью, которой съ полнымъ правомъ можно было ожидать отъ человѣка, долгіе годы работавшаго въ автомобильномъ дѣлѣ.
Его рѣчь явно произвѣла впечатлѣніе на офицера. Угрожающая враждебность понемногу исчезала съ его лица, сменяясь извѣстнымъ изумленіемъ, даже нѣкоторымъ респектомъ. И, когда онъ снова заговорилъ, его голосъ совершенно измѣнился, хотя въ немъ еще слышалисъ недовѣрчивыя нотки. Діалогъ продолжался нѣсколько минутъ. Наконецъ Джимми обратился къ Тони:
— Этотъ джентльмэнъ — майоръ королевской арміи Пакета.
Тони наклонилъ голову съ нѣсколько высокомѣрной вѣжливостью, отличающей настоящаго англійскаго джентльмэна. На это привѣтствіе майоръ Пакета коротко по-военному поклонился.
— Онъ хотѣлъ бы видѣть письмо короля, — продолжалъ Джимми. — Я растолковалъ ему въ чемъ дѣло, но у него строгiй приказъ никого не пропускать.
Съ аристократической снисходительностью Тони вынулъ изъ кармана сомнительный документъ и передалъ его Джимми, который въ свою очередь подалъ его майору.
Храбрый воинъ развернулъ листъ и подвергнулъ его содержанiе тщательному просмотру. По выраженію его лица было ясно видно, что документъ произвелъ на него глубокое впечатлѣнiе. Но, судя по его взгляду и тому, что онъ снова обратился къ Джимми, было такъ же ясно, что послѣднія сомнѣнія еще не оставили его.
Последовала новая краткая дискуссія, и наконецъ Джимми снова принялся объяснять:
— Дѣло въ слѣдующемъ, лордъ Геверстокъ, майоръ Пакета вѣритъ въ подлинность письма, но у него строгій приказъ, который онъ не вправѣ нарушать. Онъ говоритъ, что, если мы настаиваемъ быть пропущенными въ замокъ, то должны взять его съ собой.