— Ты хочешь сказать Джимми Дэйлъ. Конечно, если онъ тебѣ можетъ быть полезенъ, тебѣ достаточно сказать мнѣ объ этомъ. Онъ сдѣлаетъ все, о чемъ я его ни попрошу, если только рѣчь не идетъ о томъ, чтобы застрѣлить президента.
— Ну, это и не такъ страшно, — сказала Молли. — Я хотела бы только имѣть отъ него письмо. Видишь ли, мнѣ очень хотѣлось бы узнать о томъ, что творится въ Ливадіи, а человѣкъ, живущій въ Портригѣ, въ сущности говоря, долженъ быть освѣдомленнымъ. Не правда ли?
— Джимми во всякомъ случаѣ, — отвѣтилъ Тони. — Онъ кстати большой другъ президента. Въ прошломъ году онъ продалъ ему побывавшій въ употребленіи Роль-Ройсъ, какъ автомобиль для торжественныхъ выѣздовъ, и старикъ былъ такъ восхищенъ хорошей сдѣлкой, что Джимми съ тѣхъ поръ находится у него въ большомъ фаворѣ. Во всякомъ случаѣ, когда я получилъ послѣднее письмо отъ Джимми, мѣсяца три тому назадъ, — они были наилучшими друзьями.
Онъ сдѣлалъ глотокъ шампанскаго.
— Впрочемъ, мнѣ кажется, что я еще вовсе не отвѣтилъ на письмо, — добавилъ онъ.
— Этого ты вообще никогда не дѣлаешь, — убѣжденно сказала Молли, — поэтому-то я всегда звоню къ тебѣ, когда мнѣ отъ тебя что-нибудь нужно.
Она встала, подошла къ стоявшему въ углу письменному столу и вынула изъ ящика листъ бумаги и конвертъ.
— Будь настолько любезенъ, Тони, и отвѣть на него сейчасъ. Тогда ты заодно можешь спросить его о томъ, что мнѣ хочется знать.
Тони медленно поднялся, подошелъ къ ней и сѣлъ на стулъ, который она придвинула ему. Онъ взялъ въ руки перо и неодобрительно посмотрѣлъ на него.
— Я запачкаю себѣ пальцы.
— Это ничего, — утѣшила его Молли. — Это случится ради благого дѣла, и, кромѣ того, я смою всѣ твои пятна.
Нѣсколько секундъ Тони задумчиво разглядывалъ чистый листъ бумаги, потомъ положилъ свою сигарету на чернильницу и принялся за работу. Молли снова усѣлась на диванъ, и въ теченiе нѣсколькихъ минутъ царившее въ комнатѣ молчаніе прерывалось только скрипомъ пера и вздохами, вырывавшимися временами изъ груди пишущаго.
Наконецъ Тони съ возгласомъ облегченія отбросилъ въ сторону перо и повернулся къ Молли со своимъ стуломъ.
— Итакъ, что ты скажешь на это? — спросилъ онъ.
„Милый Джемсъ!
Я уже нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ хотѣлъ отвѣтить на твое письмо, но весной я какъ-то не въ состояніи былъ рѣшиться на серьезный трудъ. Вѣсть о томъ, что ты живъ и вращаешься въ такомъ хорошемъ обществѣ меня очень обрадовала. Хотя я въ своей жизни еще не былъ знакомъ ни съ однимъ президентомъ, но я всегда представляю себѣ ихъ немного полными старыми джентльмэнами въ широкополой шляпѣ и красномъ шарфѣ. Если твой президентъ не имѣетъ такого вида, то пожалуйста лучше не разсказывай мнѣ объ этомъ, мнѣ очень не хочется лишиться своихъ иллюзій.
Мнѣ, собственно говоря, хотѣлось бы, чтобы ты вернулся въ Лондонъ; вѣдь ты былъ единственнымъ изъ всѣхъ моихъ друзей, насчетъ котораго я былъ вполнѣ увѣренъ, что могу побить его въ билліардъ, и ты не имѣешь никакого права хоронить подобный талантъ въ дебряхъ Ливадіи.
Если ты скоро вернешься, то могъ бы оказать мнѣ крупную услугу. Я собираюсь открыть на Пикадилли гаражъ на совершенно новыхъ началахъ, и мнѣ нуженъ человѣкъ, который могъ бы взять на себя руководство этимъ дѣломъ. Въ основѣ всего дѣла лежитъ мысль, что кліенты могутъ оставлять тамъ свои машины: и, когда они придутъ за ними, то найдутъ свой бензинъ и инструменты совершенно нетронутыми. Я увѣренъ въ томъ, что именно благодаря новизнѣ этого принципа мы будемъ имѣть колоссальный успѣхъ. Мы назвали бы гаражъ — „восьмая заповѣдь“. Говорю совершенно серьезно, Джимми, возвращайся какъ можно скорѣе, раньше, чѣмъ ливадійцы сумѣютъ испортить твою врожденную честность.
Такъ какъ мы уже заговорили о Ливадіи… мнѣ очень хочется, чтобы ты передъ отъѣздомъ кое-что сдѣлалъ для меня. У меня есть одна красивая молодая пріятельница, которая питаетъ болѣзненное влеченіе къ вашей внутренней политикѣ и которой хотѣлось бы знать, что въ данное время у васъ происходитъ. Я сказалъ, что ты въ случаѣ, если на самомъ дѣлѣ надвигается какое-нибудь многообѣщающее свинство, навѣрное будешь знать все. Слѣдовательно, будь настолько любезенъ не обманывать добраго мнѣнія о себѣ, которое мнѣ съ большимъ трудомъ удалось привить ей. Садись сейчасъ же за столъ и напиши мнѣ письмо, полное милой болтовни, и разскажи мнѣ, кто долженъ въ ближайшее время быть убитымъ и когда дѣло должно начаться. А потомъ запакуй свои чемоданы, отряхни прахъ Портриги отъ своихъ ботинокъ, въ случаѣ, если ты еще носишь таковые, и возвращайся домой къ своему другу и компаньону