— Ого! С кем имею честь говорить?
— Это вас не касается. Ваше дело повиноваться, дон Рамиро! Внезапно дон Олоцага увидел, что кучер, который соскочил
к нему на помощь, повалился на землю. Боровшийся с ним всадник вонзил ему шпагу в живот, стащил с дороги и бросил в канаву.
— Это Санта Мадре! — прошептал Олоцага.
Злодеи окружали его с заряженными пистолетами, и он погиб бы при малейшей попытке бежать.
— Мошенники! — крикнул он.
— Хватайте его, — сказал подошедший монах, — пусть будет доволен тем, что мы не поступаем с ним так, как он с нашим благочестивым братом Мери но. Да, да, смотрите на меня, дон Рамиро — я вас отлично знаю. Но сегодня не то, что на кладбище святого Антиоха, благородный предводитель «летучей петли»! Тогда с вами находились ваши приверженцы, сегодня же вы в наших руках!
— Жозе Серано! — произнес дон Олоцага с отвращением.
— Вы меня хорошо помните! Не хотите ли позвать на помощь «летучую петлю»? Зовите же, дон Рамиро, но поскорее, а то будет поздно. Или желаете призвать донну Евгению? Хе-хе-хе! Но довольно шутить! Вяжите его!
— Первого, который подойдет ко мне, я задушу своими же руками. Я требую, чтобы мне объяснили, что здесь затевается.
— Будьте смиренны и покайтесь, дон Рамиро, — сказал Кларет.
— Кто вам дал право напасть на мой экипаж?
— Молчите и садитесь в эту карету. Два человека с заряженными пистолетами сядут вместе с вами, но не делайте никаких подозрительных движений, потому что попытка к бегству будет стоить вам жизни.
— Но куда вы хотите везти меня?
— Туда, куда следует, предводитель «летучей петли». Живо в карету! Двое из вас, — продолжал он, обращаясь к фамильярам, — сядут вместе с ним, а третий поедет с нами.
Когда тронулась карета, в которую сел дон Олоцага, Жозе дернул лошадей другого экипажа за поводья, и пустая карета помчалась по дороге.
— Сломайте карету, а потом себе шею! — крикнул он. — В Париже никто не догадается, что случилось.
Жозе и Кларет сели на лошадей своих слуг — они оба были искусными наездниками и потому скоро догнали свою карету. Кларет, знавший все дороги и закоулки Парижа, скакал впереди. Им предстояло далекое опасное путешествие, но такие злодеи, как Жозе и Кларет, да еще в монашеских платьях и с императорским приказом, в котором повелевалось оказывать им всевозможную помощь и поддержку, не отступают ни перед чем.
Еще до рассвета они благополучно доехали до проселочной дороги, ведущей к испанской границе, и спустя два часа уже были вне всякой опасности.
ОСВОБОЖДЕНИЕ
Когда на следующий день близ Сен-Жерменского предместья нашли тело мужчины, который, судя по богатому маскарадному костюму, принадлежал к высшему свету, во всем квартале быстро распространилась весть об убийстве, и народ хлынул туда, чтобы посмотреть на убитого. Местный крестьянин, ехавший на рассвете в своей телеге к заставе, вдруг увидел, что лошадь его, чего-то сильно испугавшись, остановилась. Он ударил ее кнутом, но лошадь не двинулась с места. Изумленный крестьянин выскочил из телеги и увидел под копытами лошади тело человека, а вокруг него лужу крови.
Мороз пробежал у него по коже при виде этого ужасного зрелища, он хотел вернуться назад, но мысль, что в убитом еще могла теплиться жизнь, остановила его. Он наклонился над человеком — на нем был роскошный маскарадный костюм. Крестьянин вбежал в караульную.
— Идите, — крикнул он, — тут совершено убийство!
Солдаты бросились за ним и занесли тело убитого в помещение.
Дежурный полицейский объявил, что слышал после пяти часов громкие голоса на дороге, но что шум тотчас умолк, как только он позвал патруль. Врач, осмотрев труп, сказал, что помощь уже не потребуется, человек истек кровью от глубокого ранения в сердце. Было очевидно, что убийство совершено не с целью грабежа — не были похищены ни драгоценности, ни туго набитый кошелек. Никто не знал убитого, только вензель на перстне свидетельствовал, что тот принадлежал к высшей аристократии. К вечеру недалеко от дороги обнаружился сильно поврежденный экипаж со взмыленными лошадьми. По гербу на карете стало понятно, что убитый был членом испанского посольства.
Вместе с этим известием полицейский префект получил запрос испанского посольства, что со вчерашнего маскарада не возвратились посол и атташе и что с ними, по всей вероятности, случилось какое-то несчастье. Чиновники испанского посольства были приглашены к префекту, который показал им обнаруженное тело. Они узнали князя Аронту и карету посла, но дон Олоцага и кучер бесследно исчезли.
Хотя подобные происшествия не были редкостью в огромной столице Франции, но никогда еще они не случались с такими высокопоставленными лицами и не казались такими загадочными. Со всех сторон слышались различные догадки и толки, весь Париж, и особенно полиция, были заняты таинственным убийством.
Предположение, что тут происходила дуэль, вскоре оказалось ложным: за тем местом, где лежал князь Аронта, заметили следы ног и крови, они привели к глубокой канаве, где обнаружили тело кучера с огромной раной в животе. Так как на дуэль обычно не берут с собой слуг, стало ясно, что преступление совершилось иным путем.
Открытие это привело в отчаяние полицейского префекта.
В императорском кабинете, куда он явился с известием об убийстве, Луи-Наполеон объявил ему, что дело это необходимо во что бы то ни стало раскрыть в течение двадцати четырех часов, что он строжайше накажет убийцу, осмелившегося поднять руку на посла ее величества королевы Испании, находящегося под его покровительством.
Приказ императора побудил полицейского префекта объявить публично через своих чиновников, что тот, кто расследует это темное дело и отыщет преступников, получит вознаграждение в размере пяти тысяч франков.
Само собой, сразу появилось немало желающих получить его. Каждый был уверен, что именно его поиски наведут на прямой след, но обстоятельства, сопровождавшие убийство испанского посла, не прояснялись. Префект, судьи и сыщики ломали головы над тем, как могла карета попасть с улицы Лепельтье в Сен-Жерменское предместье, и, наконец, пришли к выводу, что посол и его атташе стали жертвами ревности. В пять часов они уехали с бала, стоявшие у подъезда видели, что с ними были две дамы: одна, одетая гречанкой, другая в костюме феи. Очевидно, любовники этих двух дам, скорее всего, принадлежавших к полусвету, каким-то образом завезли обоих соперников в отдаленное место и там одного из них убили.
Полицейский префект радостно ухватился за эту версию, почти убежденный в том, что испанский посол находится во власти этих убийц. Главный вопрос состоял теперь в том, кто были эти дамы.
Можно легко понять положение обеих графинь, которые, будучи придворными дамами императрицы, уже знали об этом происшествии и предпринятых полицией мерах. Эта пытка была выше их сил. Они уже хотели броситься на колени перед императрицей и сознаться в своей безрассудной выходке, но она казалась такой взволнованной, что бедные графини никак не могли решиться на этот шаг.
Наконец, им стало известно, что затея разыскивать гречанок и фей была оставлена, так как, по словам некоторых господ, видевших Ромео и дожа, те проводили своих дам только до кареты, а потом сели в свою. Но, приведенные к полицейскому префекту, свидетели эти показали еще, что в толпе около подъезда заметили двух подозрительных лиц в масках, которые разговаривали с кучером посла. Куда они потом девались, свидетели не видели, только помнят, что один из них был в каком-то непонятном черном наряде, другой — в красном костюме Мефистофеля.
Начались поиски этих двух масок. Были опрошены все костюмеры и торговцы, но это был напрасный труд. Во-первых, многие из этих господ занимались своей торговлей втайне, во-вторых, если бы полицейские действительно нашли того костюмера, которого искали, последний непременно отказался бы от всего, чтобы избежать неприятностей.