– Добро пожаловать в «Театр Этьена Перро», дорогие гости. Сегодня вы увидите представление, которому нигде на свете нет равных. В перерывах вы можете подкрепить силы закусками и яблочным вином, однако помните – во время представления вам нельзя есть и пить, а так же шуметь и громко разговаривать. Это единственное условие! Мы хотим, чтобы ваше внимание принадлежало нам безраздельно!
Янина отошла вглубь ярко освещенного зала, и толпа ринулась внутрь, жадно оглядываясь, впитывая в себя каждую деталь убранства: красные занавесы с золотыми кистями, тяжелые столы, покрытые лаком лестницы и оконные рамы, столы в едой, которая отличалась от той малости, к которой привыкли жители Города с тех пор, как перекрыли поставки еды из-за границы. Там были и яблоки, и сыры, и рыба, и напитки, о которых никто из присуствующих и не слышал даже. Янина оставила гостей в изумлении, и скрылась за незаметной портьерой в углу.
Через некоторое время из-под потолка раздался громовой голос, сильный и ясный, призывавший зрителей подняться по большой лестнице и войти в первую дверь, а потом занять удобные места. За указанной дверью обнаружился амфитеатр, небольшой, но достаточный, чтобы вместить всех пришедших, и устроенный так умно, что сцена была целиком видна из любого места. На самое лучшее сидение посадили бабку Фелицию. Наступила торжественная тишина. Погас свет.
На сцену вышел человек. Он был седоволос, среднего роста, а глаза его скрывались под темной маской. Одежда его искрилась и сияла в свете единственной лампы. Он улыбался. Рот у него был большой и подвижный, и улыбка казалась почти ребяческой на его взрослом лице.
– Дорогие мои, как я рад вас здесь видеть… Всех вас! – произнес он, разводя руки, словно стремился обнять весь зал. – Прошу вас, будьте внимательны, не отвлекайтесь, смотрите наше представление не только одними глазами: смотрите сердцем. И наслаждайтесь каждой минутой, проведенном в нашем обществе. Мое имя – Этьен Перро, и я с гордостью представляю вам спектакль «Честь и роза»!
Раздались неуверенные аплодисменты, а через мгновение в ладоши хлопал весь зал. Бабка Фелиция довольно посматривала по сторонам – надо же, откуда-то вспомнила что надо делать, вот что такое хорошая память, память, хранящая сто историй… Этьен Перро поклонился и покинул сцену, и яркий свет озарил декорации – голубое небо, высокий неприступный забор и дерево за ним. Вышла Янина и села под деревом, и запела песню о том, как тяжело терпеть ей пренебрежение со стороны ужасного своего мужа. Муж этот, пела она, увез ее от родных гор и от берега моря в сухой, холодный замок, и теперь даже сбежать от него она не в силах. Ведь если сбежит она, то умрет в пустыне… С другой стороны ворот вышел Аркадио, самый красивый актер в труппе, одетый нелепо и ярко, и кативший перед собой картонную овцу на колесиках. Увидев Янину, он, конечно, сразу влюбился в нее и стал клясться, что спасет ее от злого мужа… Зрители сидели на краешках стульев, прямые, напряженные, и жадно – все до единого человека – внимали тому, что происходило на сцене. Веселая комедия положений, история безобидного адюльтера, гнев обманутого мужа, все разворачивалось перед ними, точно огромное полотно. Остроумные шутки Аркадио перемежались веселыми комментариями и нежными песнями Янины, гневные воззвания мужа, которого играл длиннорукий Йоля, перебивались мелодичными трелями птицы-вестницы, картонной фигуры, качающейся в клетке. Птицу озвучивали все актеры по очереди, оттого получалось особенно смешно и трогательно. Зрители хохотали до слез вместе с Аркадио, переживали за Йоля и веселились вместе с Яниной, и зал раскачивался от их криков, громкого шепота и прочих выражений сопереживания.
События на сцене постепенно накалялись и, как это обычно бывает в жизни, шаг за шагом комедия начала оборачиваться трагедией. Пролилась первая кровь, добрые шутки сменили оскорбительные замечания, отношения из легких и забавных прекратились в серьезные, и каждая мелочь воспринималась как тяжелый удар. Но зрители продолжали хохотать. Чем более страшные события разыгрывались перед ними, тем шире становились их улыбки. В них не было злорадства, только беззастенчивая ребяческая радость от того, что происходило между актерами на сцене, или, что вероятнее, что это все происходило не с ними. Яркие костюмы героев окрашивались пятнами алой крови, птица-вестница хрипло кричала и каркала, и в момент кульминации, когда Янина, отчаявшись, бросилась со скалы в бушующее море, зал взревел. Зрители хлопали в ладоши, вскакивали со своих мест и кричали «Браво». Под нескончаемый гвалт спектакль подошел к концу. Йоля убил Аркадио и остался один в своем замке, и даже птица его улетела. Его темную фигуру скрыла темнота, а потом, когда свет зажегся вновь, вся труппа была уже на сцене и счастливо кланялась, принимая похвалы и выкрики восторга.