Но дело было не только в этом. Аббан нравился Лише. Из-за увечья хаффит пал на самое дно общества, но сумел сохранить присутствие духа и чувство юмора, из-за которых обрел своего рода власть.
— Вряд ли это все, — пробормотал Рожер, глядя на собравшихся шарумов числом около тысячи. — С таким войском герцогство не завоюешь. Даже Лощина может выставить столько воинов.
— Нет, Рожер, — прошептала Лиша, качая головой. — Мы можем выставить плотников и пекарей, прачек и швей, которые возьмут в руки оружие, чтобы защищаться в ночи. А это — опытные воины.
Рожер хмыкнул и еще раз осмотрел войско:
— Их все равно слишком мало.
— Разумеется. — Аббан явно подслушал каждое слово их приглушенной беседы. — Это лишь малая часть армии моего господина.
Он указал на двенадцать отрядов во дворе у великих ворот.
— Это лучшие воины от каждого из двенадцати племен Красии. Им доверена честь охранять своих Дамаджи в черте города. Перед вами самое непобедимое войско в мире, но даже оно — лишь капля в море миллиона копий, которые может призвать Шар’Дама Ка. Остальные красийцы разъехались по сотням деревушек Дара Эверама.
Миллион копий! Если Джардир способен выставить хотя бы четверть миллиона бойцов, Свободным городам лучше скорее сдаться, а Лише — смириться с ролью постельной забавы Джардира. А ведь Арлен был уверен, что красийская армия намного меньше! Лиша взглянула на Аббана. Не солгал ли он? В ее голове теснились десятки вопросов, но она мудро держала их при себе, не желая выдавать свои мысли.
«Не говори людям, о чем думаешь, пока не припрет», — учила Бруна, и герцогиня Арейн, похоже, разделяла эту философию.
— А жители этих деревень? — спросила Лиша. — Что с ними стало?
— Ничего, — с искренней обидой ответил Аббан. — Мы не такие чудовища, как ты думаешь, и не убиваем невинных.
— Боюсь, на севере поговаривают, что дело обстоит иначе.
— Это неправда, — отрезал Аббан. — Да, мы обложили завоеванные земли налогом и учим мальчиков и мужчин сражаться на алагай’шарак, но больше ничего не изменилось. Зато они уже не боятся ночи!
Лиша вновь изучила непроницаемое лицо Аббана. Преувеличивает? Ужасно, что мальчиков и мужчин вынуждают сражаться, но она, по крайней мере, передаст обезумевшим беженцам в Лощине, что их пленные мужья, братья и сыновья, возможно, еще живы.
При виде Лиши и ее спутников воины загудели, но их предводители в белых покрывалах гаркнули, и шарумы замолчали и застыли. Перед войском стояли двое мужчин: один был в белом тюрбане и черном одеянии воина, другой — в белых одеждах дама.
— Старший сын моего господина Джайан и его второй сын Асом. — Аббан указал на воина, затем на священника.
Джардир вышел к войску. Его мощь была почти осязаемой. Воины с благоговением взирали на него, и даже глаза его сыновей горели фанатичным огнем. Лиша с удивлением обнаружила, что уже через две недели учебы поняла почти все, что он сказал.
— Шарумы Копья Пустыни! — крикнул Джардир. — Сегодня нам выпала честь сражаться на алагай’шарак вместе с шарумами северного племени Лощины, нашими братьями в ночи.
Он указал на Лишу и ее спутников, и воины потрясенно зароптали.
— Они будут сражаться? — возмутился Джайан.
— Отец, в Эведжахе ясно сказано, что шарак не для женщин, — возразил Асом.
— Эведжах написан Избавителем. Ныне Избавитель — я, и мне решать, кому сражаться на шарак.
Джайан покачал головой:
— Я не стану воевать рядом с женщиной.
Джардир молниеносно, как лев, схватил сына за горло. Задыхаясь, Джайан вцепился в руку отца, но не смог разорвать стальную хватку. Джардир согнул локоть и поднял Джайана. Пальцы ног юноши едва доставали до земли.
Лиша ахнула и бросилась на помощь, но Аббан с неожиданной силой преградил ей путь костылем.
— Не глупи, — резко прошептал он. Лиша опомнилась и попятилась, беспомощно наблюдая, как Джардир душит сына. Она с облегчением выдохнула, когда юноша рухнул на землю. Он задыхался и бился, но остался жив.
— Даже дикие звери не нападают на своих детенышей, — в ужасе прошептала Лиша.
Аббан хотел ответить, но Гаред опередил его:
— У него не было выбора. Никто не пойдет в ночь за отцом, который не умеет держать в узде собственных сыновей.
— Гаред, меня не интересует мнение городского бычья.
— Он прав, — неожиданно возразила Уонда. — Я не поняла, что они сказали, но отец расквасил бы мне нос, если бы я ему надерзила. Парню полезно поваляться в грязи.
— Похоже, наши обычаи не так уж разнятся, госпожа, — заметил Аббан.
Процедура алагай’шарак заключалась в еженощном обходе города. Шарумы выходили из северных ворот и выстраивались плечом к плечу, щитом к щиту. Шесть племен шли на восток, шесть — на запад, по пути убивая всех алагай и встречаясь у южных ворот. Чтобы не усугублять конфликт, Джардир нарочно отправил Джайана и Асома на восток, а сам пошел на запад с Лишей и ее товарищами. Аббана оставили под защитой ворот.
Члены племени Лощины не носили щитов, поэтому Джардир поставил их позади и лично охранял Лишу с Хасиком и несколькими Копьями Избавителя. После прохода даль’шарумов демоны спешили пожрать трупы своих собратьев, брошенные дожидаться рассвета, и охотно нападали на небольшой отряд.
Поначалу красийцы охраняли северян, но охранять их, как и надеялся Джардир, Лиша с ее товарищами вскоре доказали, что незачем. Скрипка Рожера то заманивала демонов в ловушки, то натравливала друг на друга. Лиша метала в алагай свой волшебный огонь, и их уносило, как ветром песок. Гаред и Уонда косили демонов десятками. Великан-лесоруб крошил их топором и мачете. Тетива лука Уонды пела подобно струнам скрипки Рожера. Стоило северянке взглянуть на демона, как он падал замертво. Она даже сняла несколько подземников в небе, не дав им спикировать на стену щитов.
Колчан Уонды опустел, когда рядом не было никого из своих. Огненный демон зашипел и бросился на нее. Воин из отряда Копий Избавителя закричал и поспешил на помощь.
Напрасный труд! Уонда повесила лук на плечо, схватила демона за рога, увернулась от огненного плевка и швырнула тварь на землю безупречным движением шарусака. Меченый нож сверкнул в ее руке и вспорол подземнику горло.
Уонда подняла взгляд, горящий жаждой ихора не меньше, чем у любого шарума. Девушка улыбнулась ошарашенному воину, но внезапно вытаращила глаза и указала на небо.
— Берегись! — крикнула она, но было поздно. Воздушный демон спикировал, пробил броню даль’шарума и смертоносными когтями вспорол ему спину.
Все бросились на помощь одновременно. Рожер выхватил меченый нож и поспешил к демону. В тот же миг Уонда метнула нож и три копья, пригвоздив подземника, прежде чем он успел взмыть в небо. Лиша подобрала юбку и подбежала к раненому воину. Когда она опустилась на колени, алагай еще бился в агонии всего в нескольких дюймах от них. Джардир присоединился к Лише, а Гаред и Копья прикончили демона и встали на страже.
Пострадавший воин, Рестави, много лет служил Джардиру верой и правдой. Его броня была пропитана кровью. Лиша пыталась осмотреть его рану, но он бешено вырывался.
— Придержи его, — велела Лиша тоном дама’тинг, привыкшей к повиновению. — Он дергается и не дает мне работать.
Джардир подчинился, взяв Рестави за плечи и прижав к земле. Воин заглянул в глаза Джардира широко распахнутыми безумными глазами.
— Я готов, Избавитель! — крикнул он. — Благослови меня и отправь по пустынной дороге!
— Что он говорит? — спросила Лиша, разрезав плотное одеяние и отбросив раздробленные керамические плашки. Оценив размер раны, она выругалась.
— Говорит, что его душа готова отправиться на Небеса, и просит благословить его на быструю смерть.
— Даже не вздумай, — отрезала Лиша. — Скажи, что душа его, может быть, и готова, но не тело.