Рожер молча стоял и внимал пению. Когда Инэвера наконец оборвала песню взмахом руки, он почувствовал себя марионеткой, которой внезапно перерезали нити.
— Кроме того, Сиквах прекрасно готовит, — добавила Инэвера, — и обе девушки обучены искусству любви, хотя не знали мужчин.
— Э… искусству? — Рожер снова покраснел.
Инэвера рассмеялась и щелкнула пальцами. Аманвах грациозно поднялась и открепила покрывало. Тонкий белый шелк соскользнул, как струйка тумана, обнажив лицо неописуемой красоты. Аманвах была истинной дочерью своей матери.
Сиквах встала сзади, прикоснулась к ее плечам, и платье Аманвах словно растворилось. Шелк стек с нее на пол. Рожер ахнул, глядя на обнаженную девушку.
Инэвера крутанула пальцем, и Аманвах покорно повернулась, чтобы Рожер осмотрел ее со всех сторон. Тело Аманвах было совершенно, как и тело ее матери, и Рожер встревожился, достаточно ли просторны его лоскутные штаны. А вдруг его тоже заставят раздеться и все женщины увидят его восставшую плоть?
— Ради Создателя, нельзя ли без этого обойтись? — спросила Лиша.
— Тихо, — цыкнула Элона. — Конечно нельзя.
Аманвах повернулась и расстегнула шелковое платье Сиквах, которое исчезло, как в полдень тень, превратившись в чернильную лужицу подле ног. Возможно, Сиквах была не так красива, как Аманвах, но, не считая присутствующих в комнате, Рожер не встречал подобных красавиц.
— Теперь ты можешь удостовериться в их невинности, — сказала Инэвера.
— Я… — Рожер взглянул на свои руки и сунул их в карманы. — Это лишнее.
Инэвера засмеялась.
— Да не ты, а твои женщины, — порочно улыбнулась она. — Надо же что-то и для брачной ночи оставить.
Она подмигнула Рожеру, и голова у него пошла кругом.
Инэвера повернулась к Элоне:
— Ты окажешь нам честь?
— Э… ну… моя дочь более опытна…
Лиша фыркнула.
— Моя мать понятия не имеет, как выглядит девственная плева, — прошептала она Рожеру. — Она так спешила избавиться от своей, что не успела разглядеть.
Элона услышала и послала ей свирепый взгляд, но ничего не сказала.
— Будь по-вашему, — наконец буркнула Лиша. — Что угодно, лишь бы скорее с этим покончить.
Она подобрала платья, взяла девушек за руки и отвела в небольшую нишу для слуг, прикрытую занавеской.
Лиша опустила полог, и девушки послушно оперлись о столик, подставив зады, как породистые кобылы. За годы работы травницей Лиша осмотрела сотни юных девушек и даже саму герцогиню Энджирса, но ее заботило только их здоровье. Бруна терпеть не могла подобные варварские ритуалы, и ученица пошла по ее стопам.
Но Лиша знала, что их отношения с красийцами очень хрупки. Публично пренебрегать чужими традициями — не лучший способ завоевать союзников.
Девственная плева Аманвах была на месте, но когда Лиша дотронулась до Сиквах, девушка вздрогнула и судорожно глотнула воздуха. Ее оливковая кожа побледнела и залоснилась от пота. Когда Лиша погрузила палец, Сиквах напрягла мышцы, но этого было недостаточно. Она не была девственницей.
Лиша ухмыльнулась. Варварский ритуал или нет, но теперь у нее есть повод оскорбиться и отвергнуть девушек, пока Рожер не ляпнул какую-нибудь глупость. Но тут Сиквах посмотрела на Лишу, и страх в ее глазах отрезвил не хуже пощечины. Аманвах заметила этот взгляд и посуровела.
— Одевайтесь. — Лиша бросила девушкам платья.
Сиквах быстро оделась и помогла одеться Аманвах, которая не сводила глаз со служанки, пока та застегивала шелковое платье дама’тинг.
Лиша с невозмутимым видом вернулась вместе с девушками. Рожер знал, что ее вердикт не имеет значения — он женится на дочери Джардира не раньше, чем Лиша выйдет за самого Джардира, — но почему-то его сердце бешено колотилось, как будто от ответа зависела его жизнь.
— Обе девственницы, если это так важно, — объявила Лиша, и Рожер перевел дух.
— Конечно, — улыбнулась Инэвера.
Но Аманвах, похоже, была не согласна. Она подошла к матери, что-то прошептала ей на ухо и указала сначала на Сиквах, затем на Лишу.
Лицо Инэверы потемнело, как небо перед грозой. Она направилась к Сиквах и схватила ее за длинную косу. Рожер бросился к ним, но Элона с неожиданной силой впилась пальцами в его руку.
— Не дури, скрипач, — прошипела она.
Инэвера оттащила Сиквах в нишу. Девушка визжала. Аманвах последовала за ними и задернула занавеску.
— Что здесь творится, демон побери? — спросил Рожер.
Лиша вздохнула:
— Сиквах не девственница.
— Но ты же сказала, что она девственница!
— Я знаю, что случается с девушками, когда люди сомневаются в их так называемой чистоте. Провалиться мне в Недра, если я обреку кого-нибудь на эту участь!
Элона покачала головой:
— Лиша, она сама виновата. От твоей мелкой лжи ей стало только хуже. Надо было сказать правду. Я бы попросила мешок золота взамен ее утраченного достояния, и мы бы уже все уладили.
— Мама, она человек, а не…
Рожер не обращал на них внимания, не сводя глаз с занавески, за которой скрывалась несчастная девочка с дивным голосом. Из ниши доносились приглушенные крики, но Рожер не мог их разобрать из-за визгливой перебранки Лиши и Элоны.
— Вы не могли бы заткнуться?!
Женщины сердито посмотрели на него, но притихли. За занавеской тоже наступила тишина, и это напугало Рожера еще больше. Он уже собрался броситься к нише, но тут Инэвера отдернула занавеску и направилась к нему. Аманвах и рыдающая Сиквах следовали за ней. Аманвах обнимала служанку, утешая и поддерживая ее. Рожер искренне пожалел их и коснулся медальона под рубашкой.
Инэвера поклонилась Рожеру.
— Прошу прощения за нанесенное тебе оскорбление, сын Джессума. Твоя знахарка тебе солгала. Сиквах нечиста и, разумеется, будет жестоко наказана за свою ложь. Я надеюсь, что ты не усомнишься в чести моей дочери из-за ее дружбы с этой шлюхой, — произнесла она, поглаживая усыпанный самоцветами поясной нож, и Рожер невольно задумался, какое наказание этот суровый народ называет «жестоким».
Все молчали в ожидании его ответа. Рожер переводил взгляд с одной женщины на другую. Все они затаили дыхание. Почему? Мигом раньше им не было до него дела.
Но потом до него дошло. «Оскорбление нанесено мне».
Он улыбнулся, надел маску жонглера, выпрямился и впервые посмотрел Инэвере в глаза:
— Я слышал, как она пела, и мне не нужно другой невесты. Голос Сиквах мне дороже, чем ее чистота.
Инэвера слегка расслабилась:
— Ты очень великодушен. Больше, чем заслуживает эта шлюха.
— Я пока ничего не решил, — уточнил Рожер. — Но я не хочу, чтобы она… волновалась, пока я думаю. Так и голос недолго потерять.
Инэвера улыбнулась под прозрачным покрывалом, как будто он прошел некое испытание.
Элона взяла Рожера под руку и дернула назад:
— Разумеется, это повлияет на приданое.
Инэвера кивнула:
— Безусловно. Если ты согласна присмотреть за молодыми, девушки могут остаться в крыле сына Джессума, чтобы он познакомился с ними и убедился, что они не… волнуются, пока он размышляет.
— Ну конечно, моя мама присмотрит, — пробормотала Лиша.
Инэвера, похоже, уловила сарказм и с любопытством посмотрела на нее, но ничего не сказала.
Рожер покачал головой, словно пытаясь очнуться от сна. «Никак меня только что сговорили?»
Аббан прибыл на закате, чтобы проводить их на порку. Лиша в последний раз проверила травы и инструменты в своей корзинке. У нее сосало под ложечкой, и она глубоко дышала, чтобы немного успокоиться. Даль’шарумы заслужили наказание за то, что сделали с Уондой, но это не значит, что ей охота любоваться, как им вспарывают спины. Однако она видела, как небрежно красийцы относятся к медицине, и опасалась, что раны воспалятся и убьют воинов, если она не обработает их собственноручно.