«Я сражаюсь с Алагай Ка, — подумал Джардир, — и побеждаю».
Эта мысль ободрила его, но затем демон схватил огромной лапой тяжелый стол и ударил Джардира, как молотком по гвоздю.
Метки на коже не защищали от дерева, и только магия в жилах спасла Джардира от верной смерти. Но удар расколол ему кости, которые выступили из ноги и вонзились в плоть. Магия с невероятной скоростью принялась исцелять его тело, но вправить кости она не могла, и Джардир чувствовал, что они срастаются неправильно.
Впрочем, какая разница? Демон снова поднял стол, чтобы завершить начатое. Без оружия Джардиру осталось только смотреть.
Но демон не успел опустить свое орудие. Он взвыл, бросил стол и схватился за голову. Джардир отпихнул его здоровой ногой в сторону. Плоть демона таяла, как воск, он шатался и бешено извивался.
Джардир поднял взгляд и увидел, в чем дело. Он сражался вовсе не с Алагай Ка. Лиша и Инэвера стояли над дымящимся телом тощего демона с огромной головой. От твари веяло древним злом, которое Джардир чувствовал даже на расстоянии. Он сражался всего лишь с «Хасиком» — безмозглой грудой мышц, способной расчищать дорогу и крушить черепа, о которые его хозяину неохота марать руки.
Тощий демон поднял голову. Инэвера пронзительно крикнула и метнула в него еще одну молнию, но демон начертил в воздухе метку и рассеял энергию. Он протянул лапу, и кости демона вылетели из руки Инэверы. Тощий демон поймал их. Метки на мгновение вспыхнули. Подземник впитал их магию и растер кости в пыль.
Тварь снова протянула лапу, и мешочек с хора перелетел в нее. Инэвера крикнула, когда подземник перевернул мешочек и высыпал ее драгоценные кости в когтистую горсть.
Лиша и Инэвера бросились на демона с мечеными ножами, но тот начертил в воздухе еще одну метку. Символ вспыхнул, и женщин отбросило на другой конец комнаты, как мощным порывом ветра.
Алагай хора мерцали, пока демон впитывал их силу. Джардир испытал странную смесь страха и облегчения, когда рассыпались прахом кости, которые управляли его жизнью больше двадцати лет. Инэвера завыла, как от физической боли.
Хамелеон пришел в себя, едва его хозяин оправился, но Джардир уже переметнулся через сломанную кровать, опираясь на здоровую ногу. Он схватил Копье Каджи, перекатился, повис на древке и выдернул его из стены.
Джардир вскочил. Изувеченную ногу пронзила боль, но он без труда принял ее. Он размахнулся уверенным четким движением и бросил копье.
Битва закончилась раньше, чем демоны успели что-либо предпринять. Копье пронзило череп мозгового демона, оставив зияющую дыру, воткнулось в дальнюю стену и задрожало. Мозговой демон пал замертво, и без него хамелеон рухнул на землю, визжа и колотясь, словно охваченный огнем. Наконец он замер бесформенной грудой чешуи и когтей.
Лиша очнулась от резкого треска, подняла веки и увидела Джардира. Глаза его были закрыты. Инэвера сильно потянула его за ногу, чтобы вправить торчащую кость, но на его лице не дрогнул ни мускул.
Превозмогая боль, Лиша подползла к Джардиру и вправила кость в разрез, сделанный Инэверой. Как и в случае с Арленом, рана начала затягиваться почти сразу, но Лиша все равно полезла за иголкой и ниткой, чтобы аккуратно ее зашить.
— Не нужно. — Инэвера встала, подошла к телу мозгового демона, достала меченый нож и отрезала один из рудиментарных рогов.
Она вернулась с мерзким, вымазанным ихором рогом и вынула из кошеля тонкую кисть и флакон. Инэвера нарисовала по краям раны Джардира аккуратные метки и провела над ними рогом. Метки вспыхнули, и края разреза срослись.
Она так же обработала собственную рану и вылечила Лишу, не проронив ни слова и не глядя ей в глаза. Лиша молча наблюдала, запоминая метки и связи между ними.
Закончив, Инэвера посмотрела на рог. Он был цел, и Инэвера хмыкнула.
— Я вырежу из него кости лучше прежних.
Лиша тоже подошла к телу мозгового демона, отрезала оставшийся рог и одну лапу и замотала их в плотную ткань, чтобы изучить на досуге. Инэвера сощурилась, но промолчала.
— Почему никто не пришел на шум битвы? — спросил Джардир.
— Наверное, Алагай Ка не затруднило нарисовать метки тишины вокруг твоих покоев, — предположила Инэвера. — Думаю, они будут действовать, пока солнце не озарит стены.
Джардир посмотрел на женщин:
— Он управлял всеми вашими словами и поступками?
Инэвера кивнула:
— Он… даже заставил нас сражаться друг с другом для собственного увеселения.
Она осторожно коснулась распухшего носа.
Лиша покраснела и закашлялась.
— Верно, — подтвердила она, — он нас заставил.
— К чему такие жестокие игры? — удивился Джардир. — Почему просто не приказать одной из вас перерезать мне горло в постели?
— Он не хотел тебя убивать, — сказала Инэвера. — Он боялся не твоего воинского искусства, а того, что люди пойдут за тобой. Ему было невыгодно делать из тебя мученика.
— Лучше подорвать веру в тебя и расколоть твои войска, — добавила Лиша.
— Но ты и правда Шар’Дама Ка, — сказала Инэвера. — Сомнений больше нет, ведь ты убил Алагай Ка!
— Это был не Алагай Ка, — покачал головой Джардир. — Слишком просто. Вероятно, это был самый жалкий его отпрыск. Придут другие, намного страшнее.
— Мне тоже так кажется. — Лиша взглянула на Джардира. — Вот почему я прошу тебя сдержать обещание, Ахман. Я побывала в Даре Эверама и хочу вернуться домой. Мне нужно подготовить мой народ.
— Ты можешь остаться, — сказала Инэвера. Лиша поняла, как нелегко ей дались эти слова. — Я согласна, чтобы ты стала одной из дживах сен моего мужа.
— Младшей женой? — засмеялась Лиша. — Пожалуй, не стоит.
— Если хочешь, я сделаю тебя своей северной дживах ка, как собирался, — предложил Джардир. Инэвера нахмурилась.
Лиша печально улыбнулась:
— Ахман, я все равно буду одной из многих. Мужчина, за которого я выйду замуж, должен принадлежать только мне.
Джардир помрачнел, но Лиша не уступила, и в конце концов он кивнул.
— Мы все равно будем уважать племя Лощины, — пообещал он. — Я не могу помешать другим племенам украсть ваши колодцы, но дам понять, что, если они пойдут на вас войной, им несдобровать.
Лиша опустила глаза. Она боялась, что заплачет при виде печали в глазах Джардира.
— Спасибо. — У нее сжалось горло.
Джардир ласково сжал ее плечо:
— И… прости, если то, что случилось в Дворце зеркал, было не по твоей воле.
Лиша расхохоталась, слезы на ее глазах высохли. Она бросилась к нему, крепко обняла и поцеловала в щеку.
— Ахман, мы занимались этим при свете дня, — подмигнула она.
— Жаль, что ты уезжаешь, госпожа, — произнес Аббан через несколько дней, когда его жены упаковали последний из бесчисленных подарков, поднесенных Джардиром. — Мне будет не хватать наших бесед.
— А также Дворца зеркал, где можно прятать от даль’шарумов самых симпатичных жен и дочерей?
Аббан с удивлением посмотрел на нее, улыбнулся и поклонился:
— Ты изучила наш язык лучше, чем показываешь.
— Почему бы тебе просто не пожаловаться Ахману? Пусть приструнит Хасика и остальных. Они не могут насиловать, кого им вздумается.
— Прошу прощения, госпожа, но по закону могут.
Лиша открыла рот, чтобы ответить, но Аббан поднял руку.
— Власть Ахмана не настолько безгранична, насколько ему кажется. Если он приструнит своих людей из-за женщин хаффита, это посеет раздор среди воинов и ему придется опасаться за свою спину.
— И это важнее безопасности твоей семьи?
Взгляд Аббана стал жестким.
— Не думай, будто понимаешь наши порядки, только потому, что провела среди нас несколько недель. Я найду способ защитить свою семью, не повредив своему господину.