— Глупец! — Джардир ударил дама наотмашь. Все ахнули. — Северяне должны воевать на моей стороне, а не подыхать от голода! Ты забыл, что настоящие враги — алагай!
Он сорвал со священника белое одеяние.
— Ты больше не дама. Сожги эту белую одежду и с позором носи коричневую до конца своих дней.
Кричащего Раджина выволокли из дома и бросили в снег. Вероятно, он покончит с собой, если другие дама не убьют его раньше.
Джардир снова посмотрел на Аббана:
— Подсчитай потери и остаток.
— Еды на всех может не хватить, — предупредил Аббан.
Джардир кивнул:
— Если зерна не хватит, прикончим слишком старых или слабых чинов.
Аббан побелел:
— Я… постараюсь растянуть запасы.
Джардир холодно улыбнулся:
— Я так и думал. Теперь о чинах, которых ты привел… Я велел взять вождей, а это кто? Купцы? Хаффиты?
— Севером правят купцы, Избавитель.
— Какая мерзость, — хмыкнул Асом.
— И тем не менее это так. Эти люди помогут тебе завоевать север, Избавитель.
— Моему отцу ни к чему… — начал Джайан, но Джардир отмахнулся и жестом велел стражникам подвести к нему чинов.
— Кто из вас главный? — спросил Джардир на варварском наречии северян.
Пленники удивленно переглянулись. Затем один шагнул вперед, выпрямив спину и вздернув подбородок, и посмотрел Джардиру в глаза. Он был лысым, с проседью в бороде. Его шелковый наряд был испачкан и порван, лицо покрыто кровоподтеками, левая рука висела на перевязи из тряпки. Ростом он был почти на фут ниже Джардира, и все же у него был вид человека, привыкшего повелевать.
— Я — Идон Седьмой, герцог Форта Райзона, повелитель всех райзонцев.
— Форта Райзона больше нет. Отныне эти земли зовутся Дар Эверама и принадлежат мне.
— Черта с два! — прорычал герцог.
— Тебе известно, кто я такой, герцог Идон? — спокойно спросил Джардир.
— Герцог Форта Красии. Аббан уверяет, будто ты — Избавитель.
— Но ты в это не веришь?
— Избавитель не принес бы с собой смерть, насилие и мародерство, — сплюнул Идон.
Воины напряглись, ожидая вспышки ярости, но Джардир лишь кивнул:
— Неудивительно, что слабые жители севера верят в слабого Избавителя. Но это неважно. Мне не нужна твоя вера, мне нужна твоя преданность.
Герцог скептически посмотрел на него.
— Если ты падешь ниц предо мной и поклянешься во всем следовать воле Эверама, я пощажу тебя и твоих советников. Мы заберем твоих сыновей и воспитаем из них даль’шарумов. Они станут выше любого чина-северянина. Мы вернем тебе богатство, за исключением десятой вассальной доли. Все это я предлагаю в обмен на помощь в завоевании зеленых земель.
— А если я откажусь?
— Тогда все твое — мое. Ты увидишь, как заколют твоих сыновей, как заделают детей твоим женам и дочерям. Остаток жизни ты проведешь в лохмотьях, будешь есть дерьмо и пить мочу, пока кто-нибудь не сжалится и не прикончит тебя.
Так Идон Седьмой, герцог Форта Райзона и повелитель всех райзонцев, первым из северных герцогов преклонил колени и коснулся лбом пола перед Ахманом Джардиром.
Джардир сидел на троне, когда Аббан привел еще несколько чинов. Какая ирония! Жирный хаффит — самый незаменимый из его придворных! Очень немногие люди Джардира говорили на языке северян. Кое-кто из купцов знал пару слов, но лишь Аббан и Малый совет Джардира изъяснялись на местном наречии бегло. И только Аббан предпочитал беседовать с чинами, а не убивать их.
Как и все пленники, которых нашел Аббан, голодные, избитые чины были одеты в грязные лохмотья, несмотря на мороз.
— Очередные богатые купцы? — спросил Джардир.
Аббан покачал головой:
— Нет, Избавитель. Это метчики.
Глаза Джардира удивленно распахнулись, он быстро сел прямо:
— Почему с ними так дурно обращались?
— На севере метчиков считают ремесленниками вроде мельников или портных. Даль’шарумы, когда грабили город, приняли их за обычных чинов. Многие метчики убиты или бежали, захватив инструменты.
Джардир тихо выругался. В Красии метчиков считали отборными воинами, и в Эведжахе было написано, что они заслуживают всяческого почтения. Даже северные метчики кое-чего стоят, если он хочет выиграть Шарак Ка.
Он повернулся к чинам, поклонился и без труда перешел на их язык:
— Прошу прощения за недостойное обращение. Вас накормят, оденут, вернут вам земли и женщин. Если бы мы знали, что вы метчики, то обращались бы с вами уважительно, сообразно вашему званию.
— Вы убили моего сына, — закашлялся один из мужчин. — Изнасиловали мою жену и дочь, спалили мой дом. А теперь извиняетесь?
Он плюнул в Джардира и попал ему в щеку.
Стражники у дверей с криками опустили копья, но Джардир отмахнулся и спокойно вытер плевок со щеки.
— Я заплачу за смерть твоего сына, — пообещал он, — и возмещу остальные потери.
Он подошел к мученику, возвысившись над ним.
— Но предупреждаю, больше не испытывай мое терпение.
Он подал знак стражникам, и метчиков вывели.
— Как жаль, — он тяжело опустился на трон, — что наша первая победа на севере обернулась таким расточительством.
— Ахман, можно было с ними договориться, — тихо произнес Аббан и напрягся, готовый упасть на колени, если его слова будут встречены гневом, но Джардир лишь покачал головой:
— Чинов слишком много. Нас было в восемь раз меньше, чем райзонцев. Что толку, что мы прекрасные воины? Дай мы им время опомниться, и без потерь не обошлось бы, а мы не можем терять. Теперь, когда герцог принял Эверама, мы с легкостью захватим деревушки и выступим на город в оазисе.
— Лактон, — подсказал Аббан. — Только помни, это их «озеро» намного больше любого оазиса. Вестники рассказывали, что другого берега не видно даже в ясный день, а сам город стоит так далеко от воды, что даже из скорпиона не достанешь.
— Наверняка преувеличивают, — фыркнул Джардир. — Если эти… рыбоеды сражаются не лучше райзонцев, мы захватим их с легкостью.
В этот миг вошел даль’шарум и ударил копьем об пол.
— Прощу прощения за вторжение, Шар’Дама Ка! — Воин упал на колени, положил копье рядом и прижал ладони к полу. — Ты просил сообщить, когда прибудут твои жены.
Джардир нахмурился.
Глава 4. Прощание с бидо. 308 П. В
Джардира выпороли хвостом алагай за то, что он спас жизнь Аббану. Шипы разодрали спину до крови, и вытерпеть три дня без еды было непросто, но Джардир принял наказание и боль. Все это было неважно.
Он поймал алагай в сеть.
Другие воины обрубили воздушному демону крылья и привязали его в меченом круге ждать солнца, но сбил его Джардир, и все это знали. Най’шарумы смотрели на него с благоговением, даль’шарумы — с невольным уважением. Даже дама поглядывали на него, когда думали, что никто не видит.
На четвертый день ослабевший от голода Джардир встал в очередь за похлебкой. Он подозревал, что ему не хватит сил побить даже самого хилого мальчишку, но с расправленными плечами пошел к привычному месту в начале очереди. Най’шарумы попятились, почтительно опустив глаза.
Он протянул было миску, но Керан поймал его за руку.
— Сегодня похлебки не будет, — произнес наставник. — Идем.
Джардиру казалось, что в животе у него лютует песчаный демон, но он без единой жалобы отдал миску товарищу и пошел за наставником через лагерь.
К шатру Каджи.
Лицо Джардира похолодело. Не может быть.
— Три столетия мальчик твоего возраста не ступал в шатер воинов. — Керан словно прочел его мысли. — На мой взгляд, ты еще слишком молод, и твоя смерть может стать ужасным расточительством для Каджи, но закон есть закон. Когда мальчик сбивает своего первого демона на стене, его призывают на алагай’шарак.
Они вошли в шатер. Десятки фигур в черном повернулись к ним и снова принялись за еду. Блюда подавали женщины, но не такие, каких Джардир видел раньше — закутанных в плотную черную ткань с головы до пят. Разноцветные покрывала этих женщин просвечивали, воздушные одеяния подчеркивали крутые изгибы. Руки и животы были обнажены и украшены драгоценностями, длинные прорези по бокам шаровар открывали гладкие ноги.