Он помолчал.
— Все даль’шарумы готовы умереть в Лабиринте. Дюжина воинов, две дюжины, даже сотня за ночь — ничто, ведь мы сражаемся во имя Эверама. И все же есть разница — потерять людей и потерять целое племя. Разве мог я стоять сложа руки?
— Ты сказал, путь был закрыт, — заметил Амадэверам.
Джардир кивнул:
— Но дозорный добрался до четвертого, и я вспомнил, как бегал по стенам со своими людьми най’шарумом. Я спросил себя: что такое умеют делать мальчишки, чего не могут мужчины? И мы побежали по стенам, молясь Эвераму, чтобы успеть вовремя.
— И что вы увидели на четвертом? — спросил Амадэверам.
— Половина шарахов полегла. Осталось не больше дюжины, и те были ранены. Им противостояло столько же алагай, а яма была открыта, и демоны успешно огибали ее.
Джардир снова посмотрел на Дамаджи шарахов.
— Оставшиеся воины храбро сражались. Это поистине достойные потомки Шараха, соратника самого Шар’Дама Ка.
— А потом? — поднажал Дамаджи.
— Мы объединились со своими братьями шарахами, побросали алагай в яму и показали им солнце.
— Говорят, ты уничтожил несколько демонов при помощи одного шарусака, — с явной гордостью заметил Амадэверам.
— Только двух. — Джардир знал, что его жена хмурится под покрывалом, но ему было все равно.
Он не станет лгать своему Дамаджи и стяжать неправедную славу.
— И все же это настоящий подвиг, — возразил Амадэверам. — Песчаные демоны во много раз сильнее человека.
— В Шарик Хора меня научили, что «сила» — относительное понятие, — поклонился Джардир.
— Все равно он предатель! — огрызнулся шарум ка.
— Кого это я предал? — поинтересовался Джардир.
— Я отдал приказ!
— Идиотский приказ! Приказ впустую потратить силы лучших воинов и обречь Шарах на гибель! Но тем не менее я повиновался.
Дамаджи Маджах, Альэверак, шагнул вперед. Он был древним стариком, старше даже Амадэверама, но стройным, высоким и прямым, как копье, хотя ему было почти семьдесят лет.
— Единственный предатель здесь — ты! — рявкнул Альэверак на шарум ка. — Твое дело — печься обо всех шарумах Красии, но ты готов был принести Шарах в жертву, лишь бы прижать соперника!
Шарум ка шагнул к Дамаджи, но Альэверак не испугался, а выступил вперед и принял стойку шарусака. В отличие от Джардира, простого кай’шарума, Дамаджи мог бросить вызов шарум ка и убить его, освободив место.
— Довольно! — крикнул андрах. — По местам!
Мужчины повиновались, в знак покорности опустив глаза.
— Я не потерплю, чтобы вы дрались в моем тронном зале, как… как…
— Мужчины? — подсказала Инэвера.
Джардир едва не задохнулся от такой дерзости, но андрах лишь нахмурился и промолчал.
Андрах устало вздохнул, и Джардир увидел, как давят на властителя годы. Он молча взмолился Эвераму, чтобы дал ему умереть молодым.
— Не вижу здесь преступления, — наконец произнес андрах и выразительно посмотрел на маджахов. — Ни с той ни с другой стороны. Шарум ка отдавал приказы, как и положено, а кай’шарум принял решение в гуще боя.
— Он оскорбил меня перед моими людьми! — крикнул шарум ка. — Уже за это я вправе требовать его смерти!
— Не совсем так, шарум ка, — возразил Амадэверам. — За оскорбление ты вправе убить его собственноручно, а не требовать его смерти. Никто бы слова поперек не сказал. Позволь спросить, почему ты его пощадил?
Шарум ка ловил воздух ртом, пытаясь придумать ответ. Инэвера незаметно подтолкнула Джардира.
Джардир взглянул на нее. «Разве мы не победили?» — молча спросил он, но ее взгляд был холоден.
— Потому что он трус, — объявил Джардир. — Он недостаточно силен, чтобы защищать белый тюрбан, и потому прячется во дворце, посылая других воевать. Он ждет смерти, как хаффит, вместо того чтобы искать ее в Лабиринте, как шарум.
Шарум ка выпучил глаза, заскрежетал зубами, на его лице и шее вздулись вены. Джардир напрягся, ожидая атаки. Перед его мысленным взором промелькнули сотни способов расправиться со стариком.
Но в этом не было нужды. Шарум ка схватился за грудь и упал. На его губах выступила пена, он несколько раз дернулся и застыл.
— Ты знала, что это случится, — упрекнул Джардир, когда они остались наедине. — Знала, что, если я хорошенько его разозлю, его сердце не выдержит.
Инэвера пожала плечами:
— А если и так?
— Дура! — крикнул Джардир. — Бесчестно убивать человека таким способом!
— Придержи язык, — воздела палец Инэвера. — Ты пока не шарум ка и без меня им не станешь.
Джардир нахмурился, размышляя над ее словами. Его судьба — стать шарум ка? И если да, то можно ли изменить судьбу?
— Я даже кай’шарумом вряд ли останусь. Я убил друга андраха.
— Пустое, — коварно улыбнулась Инэвера. — Андрах… сговорчив. Место освободилось, а твою доблесть признают даже маджахи. Я смогу его убедить, что твое назначение пойдет ему только на пользу.
— Как?
— Предоставь это мне. У тебя и без того хватает забот. Когда андрах наденет на тебя белый тюрбан, объяви первым делом, что в знак единства хочешь взять по плодовитой жене из каждого племени.
Джардир был шокирован.
— Смешать кровь Каджи, первого Избавителя, с низкими племенами?
Инэвера ткнула его пальцем в грудь:
— Ты станешь шарум ка, если прекратишь вести себя как дурак и последуешь моему совету. Если ты свяжешь себя кровными узами со всеми племенами…
— Красия станет единой, как никогда прежде, — сообразил Джардир. — Можно предложить Дамаджи выбрать для меня невест, чтобы заручиться их благоволением.
— Нет, — возразила Инэвера. — Оставь это мне. Дело Дамаджи — политика. За Эверама выберут алагай хора.
— Вечно твои кости, — пробормотал Джардир. — Им и Каджи подчинялся?
— Это Каджи дал нам метки прорицания, — ответила Инэвера.
На следующий день Джардир вновь оказался в тронном зале андраха. Дамаджи зашептались, когда он вошел, а Дамаджи’тинг не сводили с него глаз, непроницаемые, как всегда.
Андрах сидел на троне, теребя белый тюрбан шарум ка. Властитель щелкнул по нему длинным крашеным ногтем, и под тканью звякнула сталь.
— Шарум ка был великим воином. — Андрах словно прочел его мысли. Он встал с трона, и Джардир немедленно упал на колени и раскинул руки в знак покорности.
— Да, святейший владыко.
Андрах отмахнулся:
— Разумеется, ты не помнишь его таким. Когда ты надел бидо, он уже прожил дольше любого шарума и не мог сражаться с алагай лицом к лицу, как в юности.
Джардир склонил голову.
— Юнцы напрасно считают, что чего-то стоит лишь тот, кто силен, — заметил андрах. — Меня ты тоже осуждаешь?
— Прошу прощения, святейший владыко, но ты не шарум. Шарумы — твои руки в ночи, и эти руки должны быть сильными.
Андрах хмыкнул:
— А ты смел. Впрочем, иначе бы не женился на дама’тинг.
Джардир промолчал.
— Ты нарочно его злил, чтобы вызвать на бой, — упрекнул андрах. — Очевидно, ты считал, что это достойная мужчины смерть.
Джардир и тут ничего не сказал.
— Но на его месте напал бы лишь глупец. А Эверам не выносит глупцов.
— Да, святейший владыко.
— И вот он мертв. Мой друг, отважный воин, показавший солнце бесчисленным полчищам алагай, позорно лежит на полу, потому что ты не выказал ему заслуженного уважения!
Джардир с трудом сглотнул. Казалось, андрах вот-вот ударит. Все шло не так, как обещала Инэвера, и ее вдобавок почему-то не было в зале. Он огляделся в поисках поддержки, но все Дамаджи смотрели в пол, пока андрах говорил, а Дамаджи’тинг глядели на Джардира как на клопа.
Андрах вздохнул и словно сдулся. Он побрел обратно к трону и грузно опустился на него.