Подбежали остальные мальчики, с благоговением глядя на старших братьев. Большинство сыновей Джардира были слишком малы для Ханну Паш. Им еще предстояло отыскать свой путь в жизни. Вторые сыновья станут дама, остальные шарумами. Надвигалась первая ночь Ущерба, когда полчища Най особенно грозны и Алагай Ка рыщет в ночи. Ничто так не придает воину сил, как вид его сыновей.
«И дочерей», — подумал Джардир и повернулся к Инэвере.
— Хорошо бы мои дочери тоже возвращались домой каждый Ущерб.
Инэвера покачала головой:
— Нельзя мешать их обучению, муж мой. Ханну Паш най’дама’тинг… тернист.
И действительно, девочек забрали намного раньше, чем мальчиков. Старших дочерей он не видел несколько лет.
— Не могут же все они стать дама’тинг, — заметил Джардир. — Кого-то нужно выдать за моих верных людей.
— Выдавай, — согласилась Инэвера. — Но только дочерей, на которых не осмелится поднять руку ни один мужчина; дочерей, которые верны тебе больше, чем своим мужьям.
— И верны Эвераму больше, чем своему отцу, — пробормотал Джардир.
— Разумеется, — согласилась Инэвера, и он почувствовал, что жена улыбается под покрывалом. Он собрался возразить, но в комнату вошел Ашан. За ним плелся его сын Асукаджи, ровесник Асома, в бидо най’дама.
Ашан поклонился Джардиру:
— Шарум ка, кай’шарумы просят тебя уладить один вопрос.
— Ашан, я давно не видел сыновей. Это не может подождать?
— Боюсь, не может, первый боец.
— Ладно, — вздохнул Джардир. — Что случилось?
Ашан снова поклонился:
— Лучше пусть шарум ка сам посмотрит.
Джардир поднял бровь. Ашан всегда с готовностью высказывал свое мнение, даже если знал, что Джардир с ним не согласится.
— Джайан! — окликнул Джардир. — Принеси мои копье и щит! Асом! Одежду мне!
Мальчики поспешно повиновались. Джардир встал. К его удивлению, Инэвера тоже встала:
— Я пойду с мужем.
Ашан поклонился:
— Разумеется, дама’тинг.
Джардир пристально взглянул на нее. Что ей известно? Что рассказали ей о нынешней ночи проклятые кости?
Они оставили детей и втроем спустились по широкой каменной лестнице дворца шарум ка, стоявшего напротив тренировочных площадок шарумов. В дальнем конце возвышался Шарик Хора, по бокам располагались шатры племен.
У подножия лестницы, во внутреннем дворе, шарумы и дама теснились вокруг пары хаффитов. Джардир озлился. Кто позволил хаффитам осквернить землю цитадели шарум ка? Он было открыл рот, чтобы возмутиться, когда узнал одного из хаффитов.
Аббан.
Джардир много лет не вспоминал о старом друге, как будто Аббан действительно погиб в ночь, когда Джардир нарушил свои клятвы. Прошло больше пятнадцати лет, и если низкорослый костлявый мальчишка в бидо превратился в шарум ка, то Аббан изменился еще сильнее.
Бывший най’шарум невероятно разжирел, почти сравнявшись размерами с андрахом. На нем по-прежнему были бурая безрукавка и шапочка хаффита, но ближе к телу — яркая рубашка и штаны из разноцветного шелка, а на коричневую коническую шапочку он намотал тюрбан из алого шелка с драгоценным камнем посередине. Пояс и шлепанцы у него были из змеиной кожи. Аббан опирался на костыль из слоновой кости с ложем в форме верблюда. Подмышка приходилась как раз между горбов.
— С чего ты взял, что вправе стоять здесь среди мужчин? — осведомился Джардир.
— Прошу прощения, о великий. — Аббан упал на четвереньки и прижался лбом к земле.
Шанджат, ставший кай’шарумом, засмеялся и пнул его под зад.
— Погляди на себя! — громыхнул Джардир. — Одеваешься как женщина и выставляешь напоказ свое грязное богатство, словно оно не оскорбляет всего, во что мы верим. Напрасно я тебя вытащил.
— Нижайше прошу меня простить, повелитель. Я не хотел тебя оскорбить. Я всего лишь переводчик.
— Переводчик? — Джардир взглянул на второго хаффита, пришедшего с Аббаном.
Но это был не хаффит. Это было ясно любому по его светлой коже и волосам, по одежде и особенно по видавшему виды копью в руках. Чин. Чужак из зеленых земель на севере.
— Чин? — Джардир повернулся к своему дама. — Ты позвал меня сюда, чтобы поговорить с чином?
— Выслушай его, — настаивал Ашан. — Сам поймешь.
Джардир взглянул на землепашца. Он никогда еще не видел чина так близко. Он знал, что вестники-северяне иногда посещают Великий базар, но это не место для мужчин, а детские воспоминания были смутными, отравленными голодом и стыдом.
Джардир не так представлял себе чинов. Чужак был молод — не старше Джардира, когда тот впервые надел черное, — и не слишком могуч, но в нем угадывался несокрушимый дух. Он стоял и двигался, как воин, и смело смотрел в глаза Джардиру, как должно мужчине.
Джардир знал, что северяне отказались от алагай’шарак и прячутся за метками, как женщины, но пески Красии тянутся на сотни миль без всяких укрытий. Этот человек преодолел их, а значит, смотрел в лицо алагай ночь за ночью. Он не шарум, но и не трус.
Джардир опустил взгляд на поскуливавшего Аббана и проглотил отвращение.
— Говори, и поскорее. Твое присутствие меня оскорбляет.
Аббан кивнул, повернулся к северянину и произнес несколько слов на грубом гортанном языке. Северянин ответил грозно и ударил копьем оземь, чтобы подчеркнуть свои слова.
— Это Арлен асу Джеф ам’Тюк ам’Брук. — Аббан снова повернулся к Джардиру, не отрывая глаз от земли. — Он прибыл из Форта Райзона, что на севере, приветствует тебя и просит дозволения сражаться сегодня ночью на алагай’шарак вместе с мужами Красии.
Джардир был потрясен. Северянин желает сражаться? Неслыханно!
— Это чин, первый боец, — прорычал Хасик. — Его народ — трусы. Он не заслуживает права сражаться!
— Трус не пришел бы сюда, — заметил Ашан. — Многие вестники добирались до Красии, но только один явился в твой дворец. Мы оскорбим Эверама, не дозволив сражаться тому, кто этого хочет.
— Я не доверю в бою свою спину землепашцу! — Хасик сплюнул под ноги вестнику. Многие шарумы закивали и согласно заворчали, несмотря на слова дама. Похоже, даже власти священников существовал предел.
Джардир размышлял. Теперь он понял, почему Ашан хотел, чтобы он сам принял решение. Любой ответ повлечет за собой серьезные последствия.
Он снова посмотрел на землепашца. Любопытно испытать его отвагу в бою! Инэвера предсказала, что однажды Джардир захватит зеленые земли, а Эведжах учит: познай врага, прежде чем сражаться с ним.
— Муж мой. — Инэвера коснулась его руки. — Если чин хочет сражаться в Лабиринте как шарум, нужно предсказать его судьбу.
Вот зачем она пошла с ним! Она знала, что чин не простой человек, и хотела погадать на крови. Джардир сощурился, размышляя, о чем она умолчала, но жена предложила ему выход из непростой ситуации, и только дурак им не воспользуется. Джардир снова повернулся к Аббану, скорчившемуся в пыли:
— Скажи чину, что дама’тинг бросит для него кости. Если расклад окажется благосклонным, ему будет дозволено сражаться.
Аббан кивнул, повернулся к землепашцу и заговорил на грубом языке северян. На лице чина мелькнуло раздражение. Знакомое чувство! Джардир был рабом костей больше половины жизни. Хаффит и чужак некоторое время переговаривались, затем чин скрипнул зубами и согласно кивнул.
— Я заберу его во дворец, чтобы предсказать судьбу, — постановила Инэвера.
Джардир кивнул:
— Я буду охранять тебя во время ритуала.
— Это ни к чему. Ни один мужчина не посмеет причинить вред дама’тинг.
— Ни один красиец, — поправил Джардир. — Кто знает, на что способны эти северные варвары?
Он ухмыльнулся.
— Я не могу рисковать твоей несокрушимой добродетелью, оставив тебя наедине с чужаком.
Джардир знал, что она злится под покрывалом, но ему было все равно. Он должен увидеть, что произойдет между ней и землепашцем! Джардир взял с собой Хасика и Ашана. При свидетелях Инэвера не посмеет прогнать его из дворца. Аббан поплелся следом, хотя его присутствие осквернило полы дворца. Придется смыть скверну кровью.