— Родного города Избавителя? Копье Каджи — легенда, Пар’чин, а затерянный город давно поглотили пески.
Пар’чин покачал головой:
— Я побывал там. И могу отвести тебя.
Джардир помедлил. Пар’чин не склонен лгать, и не похоже, чтобы он насмехался. Он предлагает всерьез. На мгновение мысленному взору Джардира представилось, как они с Пар’чином вместе находят древние боевые метки, скрытые в песках. Лишь огромным усилием воли он вспомнил о долге и отогнал соблазн.
— Пар’чин, я шарум ка Копья Пустыни, — ответил Джардир. — Я не могу просто сесть на верблюда и отправиться в пустыню на поиски города, который существует только в древних книгах.
— К утру ты передумаешь, — пообещал Пар’чин.
Джардир изогнул губы в улыбке:
— Обещай мне не делать глупостей. С меченым копьем или без, ты не Избавитель. Мне не хочется тебя хоронить.
— Сегодня та самая ночь, — сказала Инэвера. — Я давно ее жду. Убей его и забери копье. На рассвете ты объявишь себя Шар’Дама Ка и через месяц будешь править всей Красией.
— Нет, — ответил Джардир.
Инэвера не сразу поняла смысл.
— …Шарах сразу примет тебя, — рассуждала она, — но с Каджи и Маджах придется повозиться… Что?
Она повернулась к нему, ее брови взмыли под самое покрывало.
— Предсказание… — начала она.
— К Най предсказание! Я не стану убивать друга, что бы тебе ни сказали кости демонов. Не стану грабить его. Я шарум ка, а не тать в ночи.
Звук пощечины эхом отразился от каменных стен.
— Глупец, вот ты кто! — рявкнула Инэвера. — Сегодняшняя ночь — развилка, на которой возможное становится неизбежным. К рассвету одного из вас объявят Избавителем. Тебе решать, кого — шарум ка Копья Пустыни или кладбищенского вора с севера.
— Мне надоели твои предсказания и развилки, твои и других дама’тинг! Это всего лишь догадки, при помощи которых вы помыкаете мужчинами. Но я не предам друга ради тебя, и плевать, что ты видела в своих меченых кусках дерьма алагай!
Инэвера с криком занесла руку для удара, но Джардир перехватил и вздернул ее запястье. Мгновение женщина сопротивлялась, но с тем же успехом могла бросить вызов каменной стене.
— Не вынуждай причинять тебе боль, — предостерег Джардир.
Инэвера сощурилась, резко извернулась, развела свободные указательный и средний палец и вонзила ему в плечо. Рука, сжимавшая ее запястье, мигом повисла. Дама’тинг высвободилась, отступила и поправила платье.
— Ты по-прежнему думаешь, будто дама’тинг беззащитны, муж мой, хотя кому, как не тебе, знать, что это не так!
Джардир в ужасе посмотрел на руку. Она безжизненно висела, отказываясь повиноваться.
Инэвера подошла к нему, взяла за парализованную руку и надавила на плечо. Повернула, с силой нажала, и та вдруг ожила, по ней побежали колючие мурашки.
— Ты не вор, — голос Инэверы вновь стал спокойным, — а просто вернешь то, что принадлежит тебе по праву.
— Мне? — Джардир разминал пальцы и таращился на руку.
— Кто из вас вор? Чин, ограбивший гробницу Каджи, или ты, потомок Избавителя, вернувший украденное?
— А если это не Копье Каджи?
Инэвера скрестила руки на груди:
— Это Копье Каджи. Ты понял это, едва увидел, и ты всегда знал, что этот день настанет. Я никогда не скрывала от тебя твою судьбу.
Джардир промолчал.
Инэвера ласково коснулась его руки:
— Хочешь, я отравлю его чай? Он умрет быстро и легко.
— Нет! — с криком отпрянул Джардир. — Вечно ты предлагаешь самый бесчестный путь! Пар’чин не хаффит, его нельзя убивать как собаку! Он заслуживает смерти воина.
— Так подари ему смерть, — настаивала Инэвера, — пока не началась алагай’шарак и никто не знает о силе копья.
Джардир покачал головой:
— Если я должен его убить, то убью в Лабиринте.
Он ушел, терзаясь сомнениями. Можно ли гордо нести звание Шар’Дама Ка, поправ тело друга?
— Пар’чин! Пар’чин!
Крики эхом разносились по Лабиринту. Джардир смотрел со стены, как землепашец ведет даль’шарумов от победы к победе. Ни один алагай не мог устоять перед Копьем Каджи.
«Сегодня он отважный чужак, — подумал Джардир. — Завтра — Шар’Дама Ка».
Но возможно, такова воля Эверама? Когда Творец создал мир из бездны Най, разве не породил Он и землепашцев? Разве не может у Него быть планов на их счет?
— Но Пар’чин не верует в Эверама, — произнес он вслух.
— Может ли быть Избавителем тот, кто не склоняется перед Творцом? — спросил Хасик.
Джардир глубоко вдохнул:
— Не может. Позови Шанджата и самых верных людей. Ради блага всего мира Избавителем должен быть кто-то другой.
Джардир нашел Пар’чина во главе толпы шарумов, которые с гвалтом неслись по Лабиринту, выкликая его имя. Землепашец был вымазан черным ихором демонов, но его глаза горели свирепой радостью. Он вскинул копье в знак приветствия, и сердце Джардира сжалось от того, как придется обойтись с аджин’палом — куда хуже, чем Хасик обошелся с ним самим.
— Шарум ка! — крикнул Пар’чин. — Ни один демон не уйдет живым из вашего Лабиринта сегодня ночью!
«Война — это обман», — напомнил себе Джардир, притворно засмеялся и вскинул копье в ответном приветствии. Он подошел к Пар’чину и обнял его в последний раз.
— Пар’чин, я тебя недооценил. Я не повторю этой ошибки.
Тот улыбнулся:
— Ты каждый раз это говоришь.
Землепашца окружали воины, упивающиеся победой. Им уже нельзя было доверять.
— Даль’шарумы! — крикнул Джардир и показал на трупы алагай в извивах Лабиринта. — Соберите эту падаль и вздерните на внешней стене! Нашим пращникам пригодятся мишени! Пусть подземники за стенами увидят, что случается с теми, кто нападает на Копье Пустыни!
Воины одобрительно взревели и поспешили исполнить приказ. Джардир тем временем повернулся к Пар’чину:
— Дозорные сообщили, что в одной из восточных засад еще кипит схватка. Ты не устал, Пар’чин?
Землепашец оскалился:
— Веди!
Оставив шарумов, они бросились в Лабиринт. Путь уже был расчищен от возможных свидетелей. Джардир вел Пар’чина навстречу гибели, словно наживку. Наконец они подбежали к засаде.
— Ут! — крикнул Джардир, и Хасик подставил подножку Пар’чину.
Землепашец грохнулся на землю, перекатился и мгновенно вскочил на ноги, но самые доверенные люди Джардира уже отрезали ему путь к спасению.
— В чем дело? — спросил Пар’чин.
Сердце Джардира пронзила боль при виде изумленного лица друга. Он знал, что так и будет, и все же ловушка захлопнулась, и добычу он не выпустит.
— Копье Каджи принадлежит Шар’Дама Ка. Ты не он.
— Я не хочу с вами сражаться, — произнес Пар’чин.
— И не надо, друг мой, — взмолился Джардир. — Отдашь мне копье, заберешь коня, уедешь на рассвете и никогда не вернешься.
Инэвера назвала бы его глупцом за такое предложение. Даже помощники удивленно загудели, но Джардиру было все равно. Он молился, чтобы друг принял предложение, хотя в глубине души знал, что услышит отказ. Сын Джефа не трус. В яме за его спиной раздалось рычание. Пар’чина ждала смерть воина.
Даль’шарумы бросились на него. Он сражался отчаянно, ломал кости, но по-прежнему не желал убивать. Джардир стоял в стороне, сгорая от стыда.
Наконец все было кончено. Хасик и Шанджат скрутили Пар’чина, и Джардир наклонился, чтобы поднять его копье. Сжав древко, он ощутил прилив мощи. Казалось, копье всегда принадлежало ему. Несомненно, это оружие Каджи, седьмой сын которого был первым Джардиром.
— Мне очень жаль, друг мой, что так вышло, — произнес он.
Пар’чин плюнул ему в лицо:
— Эверам видит твое предательство!
Джардир озлился. Пар’чин не верит в Небеса, но поминает Творца, когда ему это выгодно. У него нет ни жен, ни детей, ни семьи, ни племени, но он уверен, будто знает, что лучше для всех. Его заносчивость не ведает границ!