Это был небольшой оазис. Порой здесь останавливались торговые караваны, намного чаще — одинокие вестники. Прокормить величайшую армию, какую мир видел впервые за много столетий, он, разумеется, не мог.
Полчища Джардира набросились на оазис, как саранча, раскинув вокруг монолитов тысячи шатров и палаток. Еще не все красийцы успели прибыть, а фрукты уже оборвали, деревья порубили на дрова. Скот подъел и вытоптал траву. Тысячи людей вымыли ноги и наполнили бурдюки в озерце, оставив после себя вонючую илистую лужу. В подземной камере забросили сети, но богатой по меркам каравана добычи не хватило даже на то, чтобы заморить червячка.
— Избавитель. — Аббан приблизился к Джардиру, осматривающему лагерь. — Я нашел кое-что достойное твоего внимания.
Джардир кивнул, и Аббан отвел его к большому блоку песчаника, изрезанному письменами. Какие-то линии едва виднелись, стертые временем, другие были четкими и свежими. Одни выглядели грубыми царапинами, другие — изысканными завитками. Все надписи были вырезаны нелепыми буквами северян, с которыми Джардир почти не был знаком.
— Что это? — спросил он.
— Отметки вестников, Избавитель. Весь оазис исписан именами вестников, которые останавливались в нем по пути в Копье Пустыни.
Джардир пожал плечами:
— Ну и что?
Аббан указал на большой кусок камня, изрезанный изящными завитками. Джардир оценил красоту букв, хотя прочесть их не смог.
— Здесь написано: «Арлен Тюк из Тиббетс-Брука», — прочел Аббан.
— Пар’чин, — произнес Джардир.
Аббан кивнул.
— Что еще здесь написано?
— «Ученик вестника Коба из Милна, вестник герцогов, известный в Красии как Пар’чин, верный друг Ахмана Джардира, шарум ка Копья Пустыни».
Аббан умолк, чтобы подчеркнуть значение своих слов, и Джардир поморщился.
— Читай дальше, — проворчал он.
— «Я побывал во всех пяти сохранившихся фортах, — Аббан указал на названия городов, помеченные обращенным вверх наконечником копья, — и почти во всех известных деревушках Тесы».
Аббан указал на более длинный список с десятками наименований.
— Те, что помечены наконечником копья, обращенным вниз, — руины, которые он посетил.
Купец указал на другой длинный список.
— Пар’чин не терял времени даром за пределами Копья Пустыни. Здесь отмечены даже красийские руины.
— Неужели?
— Пар’чин вечно искал на базаре легенды и карты.
Джардир снова посмотрел на список:
— А Баха кад’Эверам здесь есть?
Аббан ответил не сразу, и Джардир повернулся к хаффиту.
— Я не стану спрашивать дважды. Если пленный чин переведет мне надпись и я узнаю, что ты мне солгал…
— Есть, — признался Аббан.
Джардир кивнул.
— Выходит, Аббан наложил-таки лапу на остатки горшков Дравази…
Тот промолчал, но Джардир и не ждал ответа.
— Что написано здесь? — Джардир указал на надпись крупными буквами в конце списка, хотя и сам догадывался.
— Это последнее место, которое Пар’чин посетил перед Копьем Пустыни.
— Анох-Сан.
Аббан кивнул.
— Другие купцы умеют читать на языке северян?
Аббан пожал плечами:
— Возможно.
— Пусть этот камень раздробят в песок! — рыкнул Джардир.
— Чтобы никто не узнал, что Шар’Дама Ка идет по следу мертвого чина?
Джардир швырнул Аббана на землю. Толстый хаффит вытер кровь с губ, но без обычного нытья и жалобных криков. Их взгляды сошлись, и гнев немедленно покинул Джардира, сменившись стыдом. Он отвернулся. Перед ним простирался широкий след, оставленный в песке змеей армии. Не наступил ли кто-нибудь на занесенные песком кости его друга?
— Ты встревожен, — утвердительно произнесла Инэвера, когда Джардир вернулся в свой шатер.
— Хотел бы я знать, тревожился ли истинный Избавитель на каждом шагу или просто повиновался воле Эверама.
— Каджи испытывал то же, ведь ты и есть истинный Избавитель.
— Разве?
— По-твоему, это совпадение, что Копье Каджи попало в твои руки именно тогда, когда ты был готов захватить власть над Красией?
— Совпадение? Нет. Но ты «готовила» меня больше двадцати лет. Меня вознесли кости демонов, а не личные заслуги.
— Разве кости демонов завоевали сердца хаффитов и объединили наш народ? Разве кости демонов вели тебя от победы к победе в Лабиринте еще до того, как ты увидел Копье Каджи? Разве кости отправили тебя в поход?
Джардир покачал головой:
— Нет, разумеется, нет.
— Тебя расстроила надпись Пар’чина на камне.
— Откуда ты знаешь?
Инэвера отмахнулась.
— Пар’чин был всего лишь кладбищенским вором. Отважным вором, — признала она, прижав палец к губам Джардира и предвосхитив его протест, — искусным и дерзким, но все же вором.
— А кто тогда я, ограбивший вора?
— Ты сам выбираешь, кем быть. Что лучше — спасать человечество или сокрушаться над прошлым, упуская свой шанс?
Она прильнула к его губам. Ее поцелуй был страстным и жарким. Инэвера дарила себя, ничего не прося взамен, и Джардир вспомнил, что до сих пор ее любит.
— Я верю в тебя, даже если ты сам не веришь. Кости доносят волю Эверама, и ни они, ни я не помогли бы твоему возвышению без веры в то, что ты, и только ты, способен принять это бремя. Смерть Пар’чина — необходимое зло, как и смерть Амадэверама. Ты пощадил бы их, если б мог.
Она скользнула в его объятия. Прижимая жену к груди, Джардир ощутил, как к нему возвращаются силы. Необходимое зло. В Эведжахе говорилось об этом. Каджи расценивал покорение чинов-северян как необходимое зло. Каждый убитый алагай ляжет на чашу весов, и Джардир собирался перебить всех демонов до единого, прежде чем предстать перед судом Создателя.
Разведчик подъехал на верблюде к Джардиру, восседавшему на белом коне, остановился на почтительном расстоянии и прижал кулак к груди.
— Шар’Дама Ка, мы нашли затерянный город. Он наполовину занесен песками, но хорошо сохранился. Похоже, что несколько колодцев можно восстановить, но еды для людей и скота почти нет.
Джардир кивнул:
— Эверам сберег для нас священный город. Отправьте вперед отряд, чтобы нанести Анох-Сан на карту и восстановить колодцы. Мы зарежем скот и заготовим мясо, чтобы не расходовать зерно.
— Опасно, — предостерег Аббан. — Если зарезать весь скот, приплода не будет.
— Положимся на зеленые земли, — ответил Джардир. — Сейчас нужно выгадать время, чтобы исследовать священный город.
Основная масса его людей двигалась медленно, и они догнали разведчиков лишь через несколько дней. К тому времени на картах появились очертания раскинувшегося города, хотя он оказался намного больше Копья Пустыни, а некоторые его части, возможно, еще предстояло найти. Карты разведчиков и древние свитки из Шарик Хора во многом не совпадали.
— Мы поделим город по числу племен и велим Дамаджи надзирать за раскопками, опираясь на советы ученых дама и метчиков. Все найденные реликвии заносите в списки и доставляйте мне каждый день.
— Будет исполнено, Избавитель, — кивнул Ашан.
Он отправился инструктировать других Дамаджи.
Всю следующую неделю племена обшаривали древний город, ломали стены, грабили могилы и извлекали целые куски меченых стен и колонн. Когда они прибыли, следов Пар’чина не было видно, но красийцы, в отличие от него, не старались сохранить город нетронутым. Повсюду громоздились груды камней, и в раскопанные тоннели обрушились целые улицы и здания.
Каждый день Дамаджи являлись к Джардиру с богатой добычей. Сотни новых меток, многие из которых были предназначены для борьбы с демонами или иного волшебства. Расписное оружие и доспехи, мозаики и картины древних битв, в том числе с участием самого Каджи.
Каждую ночь они сражались. Демоны по-прежнему осаждали город, и на закате Джардир и его люди оставляли работу и брали копья и щиты. Благодаря могущественным меткам на копьях даже слабейших ха’шарумов алагай гибли тысячами, и вскоре твари перестали рыскать по священным пескам. Шарумы продолжали патрулировать город, но похоже, что Анох-Сан был очищен, словно сам Эверам дал знак: они выбрали правильный путь.