Джона фыркнул.
— Что-то в горло попало, рачитель? — осведомился Меченый.
— Избавители никогда не объявляли себя таковыми, — пояснил Джона. — Этот титул давали им люди.
Меченый нахмурился, но Джона лишь склонил голову.
— Ладно, это неважно, — с легкой досадой отмахнулся Марик. — Я и не думал, что у тебя будет нимб.
— Что случилось? — спросил Меченый.
— Двенадцать дней назад красийцы разграбили Форт Райзон, — ответил Марик. — Они явились под покровом ночи, обошли деревушки стороной, сняли стражников и с первыми лучами солнца распахнули ворота центрального города. Мы еще протирали глаза, когда началась резня.
— Под покровом ночи? — переспросила Лиша. — Разве это возможно?
— У них, как и у вас в Лощине, есть меченое оружие, которое убивает демонов. Судя по их разговорам, главнее нет ничего, а Райзон они захватили только для того, чтобы скоротать время до заката.
— Продолжай, — сказал Меченый.
— Первым делом они захватили центральные склады с зерном. Похоже, за тем и пришли. Красийские воины убили всех мужчин, которые сопротивлялись, и изнасиловали всех взрослых женщин.
Он взглянул на присутствующих дам и покраснел.
— Мы прекрасно знаем, на что способны мужчины, если думают, что это сойдет им с рук, — с горечью произнесла Элона. — Продолжай, вестник.
Марик кивнул:
— В то первое утро они перерезали несколько тысяч, а остальных загнали в город. Нас избили, связали и затащили на склады, как скот.
— Как ты сбежал? — спросил Меченый.
— Поначалу я думал, что пустынные крысы не понимают язык цивилизованных людей. Я знаю несколько песчаных слов от других вестников, но это в основном ругательства — плохое начало для разговора. Думал, конец мне пришел, но через день явился толстяк, который бегло говорил по-тесийски. Он собрал аристократов, землевладельцев и искусных ремесленников и отвел к красийскому герцогу. Я был среди них.
— Ты видел их главаря?
— Еще как видел! Меня привели к нему, избитого и связанного, и когда он услышал, что я метчик, то отпустил на свободу как ни в чем не бывало. Даже дал кошель золота за беспокойство! Наверное, хотел, чтобы я научил его нашим меткам, но на рассвете я махнул через стену и был таков.
— Их главарь. Как он был одет?
Марик заморгал:
— В белый халат. На голове платок. Под белым — черное, как у их воинов. Да, и корона. По ней я и понял, что это герцог.
— Корона? — переспросил Меченый. — Ты уверен? Может, просто драгоценный камень в тюрбане?
— Уверен, — кивнул Марик. — Золотая корона, вся в метках и драгоценных камнях. Проклятая штуковина наверняка дороже корон всех остальных герцогов, вместе взятых.
— А этот герцог говорил на нашем языке?
— Получше некоторых моих знакомых энджирцев.
— Как его звали?
Марик пожал плечами:
— Вроде к нему не обращались по имени. Все звали его каким-то песчаным словом. «Шамака», что ли. Я решил, это значит «герцог».
— Шар’Дама Ка?
— Точно. — Марик кивнул. — Оно самое.
Меченый беззвучно выругался.
— В чем дело? — спросила Лиша, но Меченый не обратил на нее внимания и подался ближе к вестнику.
— Он вот такого роста? — Меченый поднял ладонь над головой. — С раздвоенной намасленной бородкой и острым крючковатым носом?
Марик кивнул.
— У него было меченое копье?
— У них у всех были меченые копья.
— Это особенное.
Марик снова кивнул:
— Металлическое, от наконечника до древка. Сплошь в метках.
Из горла Меченого вырвался нечеловеческий рык. Даже бесстрашный Марик невольно отступил.
— В чем дело? — повторила Лиша.
— Ахман Джардир. Я его знаю.
— Что это значит? — спросила она, но Меченый лишь отмахнулся.
— Сейчас это неважно. — Он повернулся к Марику. — Что было дальше?
— Как я уже сказал, я перебрался через стену и смылся, едва меня освободили. Деревушки к тому времени наполовину опустели. Прослышав о нападении, умники собрали вещички и выступили в путь еще до того, как высохла кровь на мостовой главного города. В весях остались только немощные и трусы. По моим прикидкам, больше, чем ушло, но по дороге все равно шли десятки тысяч. Я купил лошадь у старика, который решил остаться, и поскакал. Вскоре догнал беженцев. Отряды были слишком большими, чтобы держаться вместе, ни один город не мог принять столько народу. Многие отправились в Лактон и его деревушки, где крючка и лески достаточно, чтобы не умереть с голоду, но жонглеры без конца талдычили о тебе, — он указал на Меченого, — и те, кто поверил, что ты — вернувшийся Избавитель, потекли сюда. Мне было нужно в Энджирс, доложиться герцогу, но я не мог бросить людей на дороге практически без метчиков и предложил им свои услуги.
— Марик, ты молодец. — Лиша положила ладонь ему на руку. — Эти люди ни за что бы не справились без тебя. Иди выпей эля, а мы тем временем обсудим твои новости.
— Я оставил тебе комнату наверху, — добавил Смитт. — Стефни проводит.
Меченый надел капюшон, едва вестник вышел.
— Смеркается. Если на дороге еще остались люди, я должен проследить, чтобы они увидели рассвет.
Лиша кивнула:
— Захвати с собой Гареда и всех лесорубов, которые умеют ездить верхом.
— Возьми плащ, — велел Меченый Рожеру. — Ты едешь с нами.
Рожер кивнул, и они вместе направились к заднему выходу.
— Тебе понадобятся метчики. — Эрни поправил очки в проволочной оправе и встал. — Я с вами.
Элона вскочила и схватила его за руку:
— Эрнал, ты никуда не поедешь.
— Ты вечно ноешь, что я трус, — заморгал Эрни. — А теперь я должен прятаться, когда людям нужна моя помощь?
— Твоя смерть ничего мне не докажет. Ты годами не садился на лошадь!
— Она дело говорит, папа, — вставила Лиша.
— Не суйся, — огрызнулся Эрни. — Мне плевать, что все ходят перед тобой на цырлах. Я твой отец!
— На споры нет времени, — сказал Меченый. — Ты едешь или нет?
— Нет, — отрезала Элона.
— Еду. — Эрни выдернул руку и вышел следом за другими мужчинами.
— Идиот! — завопила Элона, когда за Эрни захлопнулась дверь. Все переглянулись.
— Сидите здесь сколько хотите, — сказал Смитт, — а мне надо приглядеть за залом.
Смитт, Стефни и Джона поспешно выскочили вон, оставив Лишу наедине с разъяренной матерью.
— Мама, с ним ничего не случится, — заверила Лиша. — На свете нет ничего безопаснее, чем путешествовать с Рожером и Меченым.
— У него слабое здоровье! Он не может скакать наравне с молодыми! Подхватит простуду и умрет! После прошлогодней горячки он так толком и не поправился.
— Ого, мама, — удивилась Лиша, — можно подумать, тебе не все равно.
— Не смей так со мной говорить, — рявкнула Элона. — Разумеется, мне не все равно. Он мой муж! Если бы ты знала, что такое тридцать лет брака, ты бы придержала язык.
Лиша хотела огрызнуться и перечислить все грехи Элоны перед Эрни, в особенности неоднократные измены с отцом Гареда, Стивом, но сдержалась из-за искреннего тона матери.
— Ты права, мама. Прости.
Элона захлопала глазами:
— Я не ослышалась? Ты сказала, что я права?
— Сказала, — улыбнулась Лиша.
Элона распахнула объятия:
— Скорее обними меня, детка, пока не передумала.
Лиша засмеялась и крепко обняла мать.
— С ним ничего не случится, — повторила Лиша. Ей хотелось в это верить.
Элона кивнула.
— Разумеется, ты права. Ни один демон не чета твоему страхолюдному дружку.
— Ну и вечер! Мы обе правы, а папа не видит!
— Он ни за что не поверит.
Элона промокнула глаза платком, и Лиша сделала вид, что не заметила.
— Так это тот самый Марик, по которому ты сохла? Тот, с которым сбежала в Энджирс?
— Я никогда по нему не сохла, мама.
Элона фыркнула:
— Не рассчитывай, что я поверю в этот маревниковый бред. Весь город знал, что ты его хочешь, но строишь из себя скромницу. И что в этом плохого? Он красивый кобелюга и к тому же вестник. Такому стоит только пальцем поманить. С чего бы иначе Гаред так ревновал?