Меченый пожал плечами:
— За восточными горами. За западным лесом. На берегу моря за Красийской пустыней. — Он взглянул на Лишу. — Но я постараюсь наведаться.
— Я бы тоже хотела, если Создатель позволит.
— Теперь все могут странствовать, где пожелают. — Меченый поднял татуированную руку.
«Я имела в виду — с тобой», — едва не сказала Лиша. Его слова окончательно все прояснили. Она — его Рожер. Больше нет смысла надеяться на иное.
Меченый протянул руку:
— Ты тоже обещай, что будешь осторожна.
Лиша шлепнула его по руке и крепко обняла:
— Прощай.
Через час он уже скакал на север прочь от города, и хотя глаза Лиши были на мокром месте, ей казалось, что с ее плеч свалился тяжелый груз.
Лиша вернулась к своим прежним занятиям. Она дала урок ученицам и осмотрела больных, пока Джизелл отвечала на письма. Отчасти ей хотелось зарыться в книги о метках, которые лежали в сумке в комнате наверху, но она совладала с соблазном погрузиться в наследие Арлена, поскольку знала, что остановиться не сможет. Лиша была жадной до знаний, как Гаред — до разряда магии, который сотрясал его тело, когда он убивал подземника меченым топором. Но девушка решила хотя бы несколько часов безмятежно растирать травы и лечить пациентов от пустяков вроде простуды и переломов.
Завершив обход и отослав учениц на покой, Лиша заварила чай и поднялась с чашкой в гостиную Джизелл. В столь позднее время комната должна была пустовать, и в ней имелся теплый камин, а также небольшой письменный стол. Лише и самой надо было ответить на письма травниц со всего герцогства, с которыми она состояла в общении. Многие еще не знали о смерти Бруны. С того момента, как они с Рожером повстречали Меченого, у Лиши не было времени ни на травы, ни на старых подруг.
Поднявшись, Лиша услышала звон стекла. Она вошла в комнату и увидела за столом Джизелл Рожера. Перед ним стоял графин с бренди. Огонь шипел и плевался, на камнях очага лежали мокрые осколки стекла.
— Хочешь спалить всю лечебницу? — воскликнула Лиша, вытащила из кармана фартука тряпку и торопливо вытерла бренди, пока не загорелся.
Не обращая на нее внимания, Рожер наполнил другой стакан.
— Рожер, госпоже Джизелл не понравится, что ты бьешь ее посуду, — предупредила Лиша.
Рожер запустил руку в лоскутный мешок, который повсюду носил с собой. Мешок был старый, грязный и потрепанный, но Рожер все равно называл его «мешком с чудесами». И действительно, жонглер неизменно доставал из него чудеса, которые пленяли даже самых искушенных зрителей.
Рожер бросил на стол горсть старинных золотых монет Меченого. Они зазвенели, половина упала на пол.
— Пусть купит себе новую.
— Рожер, что с тобой? Если дело в том, что я тебя отослала…
Рожер отмахнулся и приложился к стакану. Лиша видела, что он уже в стельку пьян.
— Мне плевать, как вы с Арленом прощались в конюшне.
Лиша рассердилась:
— Я на него не вешалась, если ты на это намекаешь.
Рожер пожал плечами:
— А хотя бы и вешалась, мне все равно.
— Тогда в чем дело? — ласково спросила Лиша и подошла к Рожеру. Юноша мгновение смотрел на нее, затем снова запустил руку в мешок с чудесами и достал узкую деревянную коробочку. В ней хранился массивный золотой медальон.
— Министр Джансон дал, — пояснил Рожер. — Это королевская медаль за доблесть. Герцог вручил ее Аррику за то, что спас меня в ночь гибели Ривербриджа. А я и не знал.
— Ты тоскуешь по нему, — вздохнула Лиша. — Так и должно быть. Он спас тебе жизнь.
— Демона с два он ее спас! — крикнул Рожер, схватил медаль за цепочку и швырнул через комнату. Медаль гулко ударилась о стену и со звоном покатилась по полу.
Лиша положила ладони на плечи Рожеру, но жонглер оскалил зубы, и на мгновение она испугалась, что он ее ударит.
— Рожер, что случилось? — мягко спросила она.
Рожер вырвался и отвернулся. Казалось, он будет молчать, но все же заговорил.
— Я думал, это просто дурной сон, — произнес он сдавленным голосом. — Аррик играл на скрипке, и мы с мамой танцевали. Мой отец и вестник Джерал хлопали в такт. Стояло сезонное затишье, и в трактире в ту ночь никого больше не было.
Он глубоко вдохнул и сглотнул.
— Что-то с грохотом ударило в дверь. Я помню, как отец с утра спорил с мастером Питером, метчиком, но они с Джералом сказали, что беспокоиться не о чем.
Он горестно усмехнулся, шмыгнув носом.
— Они ошиблись. Когда мы повернулись на стук, в двери вломился скальный демон.
— Ах, Рожер! — Лиша прикрыла рот ладонью, но Рожер не повернулся.
— Его ноги обтекало пламя огненных демонов. Скальный раздробил дверную раму, чтобы протиснуться. Мать схватила меня на руки, и все закричали, но я не помню, что именно, за исключением…
Он всхлипнул, и Лиша чуть не бросилась его утешать.
Рожер собрался с духом и продолжил:
— Джерал бросил свой меченый щит Аррику и велел отвести нас с матерью в укрытие. Джерал взял копье, мой отец — чугунную кочергу, и они повернулись к подземникам.
Рожер надолго умолк. Затем он снова заговорил холодным, безжизненным голосом:
— Мама бросилась к Аррику, но он оттолкнул ее, схватил свой мешок с чудесами и выбежал вон.
Лиша ахнула, и Рожер кивнул.
— Так все и было. Аррик помог мне только потому, что мать швырнула меня в погреб, перед тем как ее схватили демоны. И даже тогда он хотел меня бросить.
Он погладил вытертый бархат и потрескавшиеся кожаные заплаты мешка с чудесами Аррика.
— Тогда этот мешок не был ветхим и выцветшим. Аррик был человеком герцога, а его торба — яркой и новенькой, как подобает королевскому герольду.
Он сжал зубы и добавил:
— Вот правда о доблести Аррика! Спасти игрушки!
Он схватил мешок здоровой рукой и стиснул так сильно, что костяшки пальцев побелели.
— Мешок, который я таскаю всюду, как будто он мне дорог не меньше!
Он сунул его под нос Лише, взглянул на ревевший в камине огонь и выскочил из-за стола.
— Рожер, не надо! — Лиша перехватила его и вцепилась в мешок. Рожер держал крепко, и вырвать мешок она не могла, но жонглер не пытался протиснуться к очагу. Они смотрели друг на друга. Глаза Рожера были широко распахнуты, как у затравленного зверя. Лиша обняла юношу. Он уткнулся лицом в ее грудь и зарыдал.
Когда Рожер наконец перестал содрогаться в рыданиях, Лиша отпустила его, но он продолжал цепляться за нее. Не открывая глаз, потянулся к ее губам. Она быстро отстранилась и подхватила Рожера, который пьяно споткнулся.
— Извини, — сказал он.
— Ничего. — Она отвела его обратно за стол. Он плюхнулся на стул и задержал дыхание, как будто боролся с приступом тошноты. На бледном лице выступили капельки пота.
— Возьми мой чай, — предложила Лиша. Она забрала мешок с чудесами. Рожер не сопротивлялся. Лиша поставила мешок в темном углу подальше от огня и подняла с пола золотой медальон Аррика.
— Почему он его оставил? — спросил Рожер, глядя на медальон. — Когда герцог нас вышвырнул, Аррик забрал все, что не было прибито к полу. Он мог продать эту медаль вместе с остальным добром, которое распродал за годы наших странствий. Мы бы много месяцев не знали голода и холода. Ночь! Аррик мог оплатить свои долги во всех пивных города, а это говорит о многом.
— Возможно, он знал, что не заслужил медаль, — предположила Лиша. — И ему было стыдно за содеянное.
Рожер кивнул:
— Я тоже так думаю. И почему-то от этого хуже. Я хотел бы его ненавидеть…
— Но он был тебе вместо отца, и ты не можешь себя заставить, — закончила Лиша и покачала головой. — Мне знакомо это чувство.
Лиша покрутила медальон, погладила чистую заднюю сторону.
— Рожер, как звали твоих родителей?
— Калли и Джессум, — ответил Рожер. — А что?
Лиша положила медальон на стол, порылась в одном из многочисленных карманов фартука и вынула небольшой кожаный сверток, в котором хранила инструменты метчика.
— Если эта медаль отчеканена в честь твоего спасения во время резни в Ривербридже, надо почтить память всех героев.