— Ну-с, посмотрим, — сказала Маргрит.
Можно было не спрашивать, что она имеет в виду. Меченый собрался с духом и откинул капюшон.
Маргрит долго разглядывала его, не выказывая ни удивления, ни страха. Наконец она хмыкнула и кивнула своим мыслям.
Затем врезала ему по лицу:
— Это за то, что разбил сердце миледи!
Удар оказался неожиданно сильным, и Меченый не успел толком прийти в себя, как Маргрит ударила снова.
— А это за то, что разбил мое! — всхлипнула она, вцепилась в него, прижала к груди и зарыдала. — Слава Создателю, ты жив.
Вскорости вернулся Раген, хлопнул Меченого по плечу, посмотрел ему в глаза и не сказал ни слова о татуировках.
— Рад, что ты вернулся.
Зато Меченого вид Рагена потряс. На груди бывшего вестника была приколота тяжелая золотая краеугольная метка — символ гильдии метчиков.
— Ты стал цеховым мастером метчиков?
Раген кивнул:
— Мы с Кобом стали партнерами после твоего отъезда. Наша компания — самая крупная в Милне благодаря обмену метками, который ты затеял. Коб три года был цеховым мастером, пока рак не лишил его сил. Вполне естественно, что преемником выбрали его наследника.
— Решение, которым в Милне довольны все, — с гордостью и любовью добавила Элисса, взглянув на мужа.
Раген пожал плечами:
— Я делаю, что могу. Конечно, — он посмотрел на Меченого, — на моем месте должен быть ты. Еще не поздно. Коб ясно дал понять, что контрольная доля должна перейти тебе, если ты когда-нибудь вернешься.
— Мастерская? — Меченый был потрясен, что старый учитель включил его в завещание, хотя прошло столько времени.
— Мастерская, биржа меток, склады и стеклодувни, — ответил Раген. — Вплоть до контрактов подмастерьев.
— Ты станешь одним из самых богатых и могущественных людей в Милне, — добавила Элисса.
Меченый представил, как идет по коридорам цитадели герцога Юкора, как дает его светлости политические советы и приказывает десяткам, если не сотням метчиков. Торгует влиянием… заключает альянсы…
Читает отчеты.
Делегирует полномочия.
Предоставляет толпам слуг исполнять его прихоти.
Задыхается в городских стенах.
Он покачал головой:
— Я не хочу. Ничего этого. Арлен Тюк мертв.
— Арлен! — воскликнула Элисса. — Как ты можешь так говорить, стоя перед нами?
— Элисса, я не могу вернуться к прежней жизни с того места, где остановился. — Он снял капюшон и перчатки. — Я выбрал свой путь. Стены не для меня. Даже сейчас воздух кажется гуще, мне трудно дышать…
Раген положил руку ему на плечо.
— Я тоже был вестником, — напомнил он. — Мне знаком вкус свежего воздуха, знакома жажда в городских стенах. Но эта жажда со временем проходит.
Меченый посмотрел на него потемневшими глазами:
— Зачем это мне? И тебе? Зачем сидеть в тюрьме, если у тебя есть ключи?
— Ради Марьи, — ответил Раген. — И ради Арлена.
— Арлена? — озадаченно спросил Меченый.
— Да не тебя. — Раген тоже озлился. — Моего пятилетнего сына, Арлена. Отец нужен ему больше, чем его отцу — свежий воздух!
Удар оказался не слабее, чем отвесила Маргрит, и Меченый знал, что заслужил его. На мгновение он забылся и заговорил с Рагеном, как со своим родным отцом. Как с Джефом Тюком из Тиббетс-Брука, трусом, который беспомощно смотрел, как демоны рвут на части его жену.
Но Раген не был трусом. Он доказал это тысячу раз. Меченый своими глазами видел, как он выходит против демонов лишь с копьем и щитом. Раген отказался от ночи не потому, что боялся, а с целью преодолеть страх.
— Прости, — сказал Меченый. — Ты прав. Я не должен был…
Раген выдохнул:
— Все в порядке, сынок.
Меченый подошел к веренице портретов на стене приемной Рагена и Элиссы. Они заказывали по портрету каждый год, чтобы следить за течением времени. На первом были только Раген и Элисса, поразительно молодые. Следующий был сделан через несколько лет, и Меченый обнаружил свое собственное лицо без меток, которого не видел давным-давно. Двенадцатилетний Арлен Тюк сидел в кресле перед стоящими Рагеном и Элиссой.
С каждым портретом он становился все старше и наконец встал между Рагеном и Элиссой с малышкой Марьей на руках.
На следующем его не было, но вскоре появился новый Арлен. Меченый ласково коснулся холста:
— Жаль, меня не было рядом, когда он родился. Жаль, я не могу с ним остаться.
— Можешь, — решительно сказала Элисса. — Мы одна семья, Арлен. Ни к чему тебе вести жизнь нищего. Твой дом здесь.
Меченый кивнул:
— Теперь я это понимаю. Раньше не понимал и глубоко раскаиваюсь. Вы заслуживаете большего, чем я дал, чем могу дать. Я уеду из Милна сразу после аудиенции у герцога.
— Что?! — воскликнула Элисса. — Ты же только что приехал!
Меченый покачал головой:
— Я выбрал свой путь и пройду его до конца.
— И куда ты отправишься? — спросила Элисса.
— Для начала в Тиббетс-Брук. Давно пора вернуть им боевые метки. А затем в Энджирс и Лактон, если вы сможете распространить метки по всему Милну и его деревушкам.
— Ты хочешь, чтобы на бой поднялись даже мелкие села? — спросила Элисса.
Меченый покачал головой:
— Я никого не прошу воевать. Но будь у отца колчан с мечеными стрелами, мать могла бы остаться в живых. Я должен предоставить каждому шанс, которого она была лишена. Когда метки разлетятся по городам и весям, когда можно будет не бояться утратить их вновь, люди сами решат, что с ними делать.
— А потом? — В голосе Элиссы еще звучала надежда, что он когда-нибудь вернется навсегда.
— Потом я буду воевать, — ответил Меченый. — Я раскрою объятия всем, кто встанет рядом со мной, и мы будем убивать демонов, пока не погибнем или пока Марья и Арлен не будут без страха смотреть на закат.
Было поздно, и слуги давно отправились спать. Раген, Элисса и Меченый сидели в кабинете. Мужчины пили бренди. В воздухе висел сладковатый табачный дым.
— Меня позвали на завтрашнюю аудиенцию Меченого у герцога, — сообщил Раген, — хотя я в жизни бы не подумал, что речь о тебе. — Он усмехнулся. — Я должен переодеть метчиков в слуг, чтобы они скопировали твои татуировки, пока ты будешь занят разговором с его светлостью.
Меченый кивнул:
— Я не сниму капюшон.
— Почему? — спросил Раген. — Зачем хранить метки в секрете, если ты хочешь поделиться ими со всеми?
— Потому что они нужны Юкору, — ответил Меченый, — и это мне на руку. Я хочу, чтобы он думал, будто покупает их у меня, а ты тем временем потихоньку раздай их метчикам. Пусть метки разнесутся по городам и весям, чтобы Юкор их не присвоил.
Раген хмыкнул.
— Умно, — признал он, — но Юкор будет вне себя, когда узнает, что ты его обманул.
Меченый пожал плечами:
— Я уеду задолго до этого, а он заслуживает куда большего наказания за то, что запер знания старого мира в библиотеке, где их видит лишь горстка избранных.
Раген кивнул:
— В таком случае притворюсь, будто мы незнакомы. Если тебя вдруг узнают, сделаю вид, что потрясен не меньше других.
— Мудро, — согласился Меченый. — Как ты думаешь, кто еще будет на аудиенции?
— Хотелось бы, чтобы было как можно меньше людей. Юкор даже рад, что ты придешь на рассвете. Так он успеет принять и выпроводить тебя до того, как рачители и вельможи пронюхают о встрече. Кроме герцога и Джоун, буду я, цеховой мастер вестников Малькум, дочери Юкора и мои метчики, переодетые слугами.
— Расскажи о дочерях Юкора.
— Гипатия, Элия и Лорейн. Такие же скудоумные, как их отец, и ничуть не симпатичнее. Все матери сыновей. Если Юкор не произведет на свет сына, Совет матерей выберет следующего герцога из этой банды невоспитанных щенков.
— Значит, если Юкор умрет, герцогом станет мальчик?
— Формально. В действительности мать мальчика станет герцогиней во всех отношениях, кроме титула, и будет править от имени сына, пока он не возмужает… а то и дольше. Не стоит их недооценивать.