На востоке развиднелось, но в горах темнота лежала еще плотная. А может, видимость ухудшалась от неперестающего моросить дождя. Машину трясло, кидало на ухабах и камнях из стороны в сторону; пришлось включить фары, луч света запрыгал по кустам и придорожным валунам, расстилая в темноте еле различимую бледную полоску.
Через час, не больше, въехали с потушенными фарами в Туано. Долго петляли по узким улочкам, переулкам, пока наконец не очутились у какой-то глухой длинной стены. Дальше ни направо, ни налево ехать нельзя. Короткая остановка. Альдо нервно позвал из кузова Лючию, и та в одно мгновение спрыгнула и была усажена в кабину.
- Синьоры, синьоры... - полушепотом с сожалением промолвила Лючия. Вы заехали с тыльной стороны. Айда обратно! - сказала она уже громко.
Машина резко свернула вправо. Скоро уже стала видна и низкая, из красного кирпича тюрьма с высокими въездными воротами из железных прутьев. У будки на часах стоит карабинер с белым ремнем на черной шинели.
- Эй, парень, открывай ворота! - на ходу крикнул сидевший за рулем Джеппи. - Принимай очередную порцию партизан. Красных смутьянов! - добавил он не без злости.
Охранник, однако, ворота не открыл, нажал кнопку сигнализации.
Пришлось ждать. Карабинер обошел вокруг машины, заглянул в кузов и, словно дивясь, издал звук: "О-о-о!" - при этом почмокал губами.
- Вам такая удачная охота и не снилась! - громко заметил Альдо вернувшемуся к будке охраннику. Сквозь решетку массивных ворот показалось усатое лицо:
- Документы?
- Какие еще документы? - сердито проговорил Альдо, выходя из кабины. - На кого? Разве не видишь - я милит! Партизан привезли.
- Вижу, но... Порядок, господин... Как вас по званию...
- Брось дурачиться! - взбеленился Альдо. - Нам нужно немедленно упечь вот этих в камеры и срочно ехать снова на операцию. Открывай без разговора! - грозно потребовал он.
Начальник караула был неумолим. Не требуя уже документов, он сказал, что вызовет начальника тюрьмы. "Здорово. Нам этого и нужно", - смекнул Альдо, подумывая сразу всех их арестовать. Подумал так, а у самого сердце захолонуло. "А вдруг операция сорвется, что тогда?" - стучало в голове.
Мысли подстегивали одна другую. То ему хотелось и начальника караула и часового арестовать сразу, благо сделать это не составляло труда: стоило только направить на них оружие, и они поднимут руки безропотно. Но тогда придется заменить их кем-то из партизан, а ведь начальник тюрьмы, наверное, знает своих охранников в лицо, а тем более усатого начальника караула. Он еще издалека поднимет переполох и вызовет всех карабинеров. "Надо ждать. Надо ждать!" - твердил самому себе Альдо. Стало почему-то душно, хотелось расстегнуть ворот куртки. Действовать надо, и как можно скорее. И он внутренне весь сжался, шагнул к кузову и крикнул:
- Выводи арестованных и строй у ворот! - И добавил угрожающе: - Если хоть один партизан попытается сопротивляться или бежать - получит пулю в лоб!
Из кузова выволакивали привезенных, сначала с заломленными за спины руками, затем всех остальных...
Лючия смотрела на все это, и ее охватывал озноб. Намерилась было выйти из кабины и не могла: ноги словно отнялись. Даже потемнело в глазах, когда увидела в прорезиненном немецком плаще до пят сухопарого человека, шедшего в сопровождении двух карабинеров. Это был начальник тюрьмы. Остановившись метрах в десяти от внешних ворот, он выслушал рапорт начальника караула о привезенных партизанах и, не дослушав его, махнул рукой.
Вперед вышел Альдо и заговорил:
- Господин начальник, мы выполняем особо важное задание. У, меня есть пакет, который я должен передать вам лично из рук в руки, под расписку. Я войду один и передам пакет лично вам.
- Открыть ворота. Впустить старшего группы, - распорядился начальник тюрьмы.
Заскрипели засовы и замки, медленно, с железным лязгом поползли внутрь ворота, Альдо откашлялся, как бы собираясь докладывать, подав этим условный сигнал к нападению и аресту, сам первым выхватил пистолет и подскочил к начальнику тюрьмы, наставив дуло в грудь. Ничего другого не оставалось перепуганному начальнику тюрьмы, как отдать охране приказ не стрелять и сложить оружие.
Не повиновался один карабинер, успел выстрелить. Кто-то вскрикнул. Но уже в следующую минуту партизаны связали карабинера и впихнули в кузов машины. Разоружены были и старший по караулу, и начальник тюрьмы. С ними разговор вел Альдо.
- Где находятся остальные карабинеры охраны? - спросил Альдо у начальника тюрьмы. - Ну, говори, старый прислужник фашизма! - и ткнул ему в подбородок пистолетом.
- Я... Я... Покажу... Только... Только... Не убивайте... у меня дети, жена... Покажу...
Альдо снарядил четырех отчаянных смельчаков арестовать всех бодрствующих и спящих карабинеров и вместе с оружием доставить сюда, к машине.
- Дорогу к мим укажет вот этот усатый, - кивнул он в сторону начальника караула.
Сам же Альдо с группой партизан направился внутрь тюрьмы. Их вел сухопарый начальник тюрьмы. Альдо знал, что и вокруг тюрьмы есть охрана, надзиратели, и поэтому говорил ему, нагоняя еще больший страх:
- Если ты хоть одним словом заикнешься, кто мы и зачем прибыли, тут же на месте будешь расстрелян как гобака.
- Клянусь именем короля, ни слова не скажу, - немного придя в себя, лепетал начальник тюрьмы. - Но что... что вам надо... Говорите, я к вашим услугам.
- Нам нужно освободить наших людей. У вас сидит русский товарищ...
- Руссо? Да-да. Но, синьор, простите, я не знаю, сможет ли он двигаться...
- Ах, вы его били?! - вскричал Альдо.
- Нет, не я... Боже упаси... Жандармы, полиция... допрашивали его. Били...
- Ну и?.. - запальчиво дыша, уставился на него Альдо.
- Привезли ко мне... Клянусь всеми святыми - приказал надзирателям обмыть его, наложить повязки и дать кукурузных лепешек. Да-да, лепешек.
- Веди! - кратко закончил Альдо.
Вошли в тюрьму. Надзиратели покорно повиновались начальнику тюрьмы и одетому в форму милита Альдо. Гремя связками ключей, забегали наперед и открывали камеры.
- Вы свободны. Выходите! - выкрикивал начальник тюрьмы в темный провал камер, и оттуда скоро выбирались, еле двигаясь, заключенные.
Где-то у караульного помещения послышалась частая перестрелка. Начальник тюрьмы подавленно взглянул на Альдо, как бы спрашивая: "Что делать?" Однако Альдо, не подав и признака смятения, велел вести к русскому товарищу. В полумраке, при свете длинных висячих осветительных ламп шли по коридору в дальний угол. Открыли обитую жестью дверь, потом железную решетку, надзиратель услужливо посветил карманным фонарем. Узник сидел на нарах, опустив голову и держа меж колен руки, закованные в металлические наручники.