— Да, — согласилась Филия. — Так далеко лучше не загадывать.
— Ну и конечно о том, — вздохнула Рит, омывая грудь, бока, руки и даже часть живота, — что я с большим удовольствием посидела бы в этом тазу. А еще лучше поплавала бы в холодной воде.
— Ты же из степей? — заинтересовалась Филия. — Там ведь не так уж много воды. Или нет?
— Ну, конечно, — засмеялась Рит, затягивая завязи. — Зачем нужна вода, если повсюду пыль? Она хорошо впитывает пот, отряхнулся — и словно умылся. Нет, Филия. В степи много воды. Просто нужно знать — где и когда. Зато все видно. Купаешься в степной речке, никого не боясь. До горизонта — ни души. Разве только танцующий дервиш пронесется цветным вихрем.
— Мать все пыталась достучаться до местных… богов или чего-то такого, — вздохнула Филия. — У нее ничего не вышло. Почти ничего…
— Может и вышло, просто она этого не поняла, — пожала плечами Рит. — Моя бабка, да пошлют боги ей еще годы и годы бодрости и здоровья, всегда повторяла, что уметь кричать мало. Надо еще уметь слышать.
— Она умеет? — спросила Филия.
— Не знаю, — ответила Рит. — Раньше я думала, что умеет. А теперь уже не уверена. Почему бургомистр назвал тебя дочерью Унды? Разве твою мать зовут не Чила?
— Чилдао, — ответила Филия. — Если уж называть так, как есть, то Чилдао. Самая загадочная и самая удивительная женщина, которую я встречала, это она и есть. А что касается Унды… У матери было и есть много имен. Для разных случаев, разных городов, разных знакомств. Я всегда удивлялась, как она их все запоминает.
— Что это за камни? — спросила Рит. — Ты помнишь? Те браслеты, что остались на руках Гледы? Ты же ведь достала из земли у себя дома такие же камни?
— Да, — кивнула Филия. — У матери был запас. Это камни с храмовых ожерелий. Мать обследовала столько древних храмов, что… Хватило на браслеты, которые она носила не снимая, на браслеты для Гледы, на браслеты для меня… И, как ты поняла, кое-что еще и осталось. Подожди, я еще и для тебя сделаю браслеты. Тебе они так просто необходимы. Ни один камень не пропадет зря. А я ведь в детстве смеялась над ней. Возится… со всяким мусором. И это еще она брала не все, а только те, которые отзывались.
— Отзывались? — не поняла Рит.
— У тебя в груди камни эйконцев? — спросила Филия.
— Да, — кивнула Рит, прижимая ладонь к груди. — Священные камни эйконцев, в которых заключено наследие их воинов. Ло Фенг вырезал их из собственного тела и вставил мне в грудь, чтобы спасти меня. Нарушил законы своего племени. Рискнул собственной жизнью ради меня.
— Что его заставило сделать это? — спросила Филия. — Какое-то особое отношение к тебе?
— Возможно, — задумалась Рит. — Но не то отношение, которое заставляет мужчину одаривать избранницу безделушками. Во всяком случае мне так показалось.
— Этот камень… он что-то дал тебе кроме здоровья? — спросила Филия.
— Я не могу сказать точно, — призналась Рит. — Эйконцы проходят множество сложных обрядов, предания говорят, что вместе с камнем передаются умения, даже дух воина. Я обошлась и без обрядов, и без умений. Но что-то во мне изменилось определенно. Появилась какая-то обреченность… Хотя, нет. Неудачное слово. Появилось спокойствие. Понимаешь?
— Надеюсь, — кивнула Филия. — Мать мне рассказывала о камнях эйконцев. Когда я уже чуть поумнела. По сути они напоминают стриксы. Полудрагоценные камни, что добываются из менгиров. Более того, именно так они и добываются. И так же, как и стриксы, помогают пережить жатву. Но камни эйконцев — это больше, чем стриксы. Это еще и особая магия.
— И что это значит? — не поняла Рит.
— Для эйконцев — многое, — сказала Филия. — А для всех остальных считай, что и почти ничего. Нужно быть эйконцем, чтобы использовать их. Или такой, как ты…
— А камни твоей матери? — спросила Рит. — Что в них?
— Тоже как будто ничего особенного, — ответила Филия. — Но только на первый взгляд. У них есть голос, поверь мне. Может быть, ты и услышишь его однажды. Во всяком случае, Гледу спасли именно они.
— Спасли ли? — спросила Рит. — Или только отсрочили ее гибель?
— Надеюсь, что спасли, — пробормотала Филия. — Те камни и эти, что я взяла из земли, это камни из алтарей древних храмов трижды пришедшего. Я мало о нем знаю и с удовольствием поговорила бы об этом с кем-то мудрым, но мать говорила, что остался лишь один знаток древних рукописей, который мог бы ответить на все мои вопросы, но он уже очень стар и обитает то в Исане, то в Перте. Далековато. Сидит при храме, разбирает ветхие рукописи. Прячется от всех. Не любит новых знакомств, опасается старых. Его зовут Хеммелиг. Книжник Хеммелиг. И работа у него — просто мечта. Я бы и сама с удовольствием смахивала пыль с древних пергаментов и разбирала буквицы. Пожалуй, нам бы не помешал его совет. Мать говорила, что если я назову ее имя, то он станет говорить со мной, но я должна быть очень осторожной с ним.