У Епишки был покровитель среди котов - соседский рыжий кот Кузя. Кузя уже был в хороших для котов годах. Хозяева его очень любили, и Кузя был очень гладким. Как-то Рамзик играл в салочки с Епишкой на улице. За их игрой с соседского забора ревниво наблюдал Кузя. И при очередном наскоке на Епишку пес чуть-чуть прихватил его шкурку. Епишка заорал. И тут на Рамзика наскочил Кузя и стал бить лапами по морде.
Еще трех котов я просто зову "кис-кис". Они остались после нашей старушки соседки - когда она умирала, то просила за ними приглядеть. Все её коты очень красивы, пушисты, в отличие от Епишки. Он обыкновенный короткошерстный, белый, с неправильной формы серыми пятнами. Осталась после соседки и маленькая собачка-болонка, кобелек. Он стал откликаться на имя Малыш. Прыгучий, танцующий и очень ласковый. Мой Рамзик сразу его ревниво невзлюбил, как не признал и котов. Коты и Малыш остались жить во дворе своей хозяйки, но признали меня хозяйкой, так как я их не бросила.
Я знаю, что чувствуют животные, потому что в одной из прошлых жизней я была волком. Я это рассказываю для того, чтобы показать, как по-разному люди относятся к животным и как одинаково преданно животные относятся к людям. Почему разные люди по-разному относятся к братьям нашим меньшим?
Кате 19 лет. После девятого класса она поступила в медицинское училище. Я её помню ещё семиклассницей, а она меня нет. Так получилось, что в местной школе не было свободного учителя английского языка для того, чтобы преподавать во втором классе, где учился мой племянник. Сестра упросила меня, чтобы я взялась за это дело в свою свободную от работы субботу. К тому времени у меня уже был диплом переводчика английского языка и я имела достаточный опыт разговорного английского, так как побывала неоднократно за границей с научными докладами, да и словари уже вышли к тому времени, но преподавать... Это совсем другое.
Я отправилась на курсы английского языка для школ, разработанного Кембриджским университетом, благополучно их закончила и стала преподавать по этой методике. После трех месяцев обучения мы с ребятами приняли участие в конкурсе-выступлении московских школ, обучающихся по данной методике. Это все происходило под эгидой Британского совета. Выступление моих провинциалов всем очень понравилось, нас наградили великолепными учебниками и развлекательными книжками, но тут со мной произошел казус. Директриса одной из московских спецшкол, где преподавание почти всех дисциплин велось на английском языке, подошла ко мне и предложила перейти к ней в школу. Когда она узнала, кто я по специальности, то странно посмотрела на меня и обиженно заявила, что я её разыгрываю, непонятно зачем.
Так вот в этой школе, где я целый год преподавала английский язык, я и встретила Катю. Я шла с урока английского. Меня в коридоре остановила завуч и попросила провести урок в 7-м классе, потому что заболела учительница, кажется, по биологии или ОБЖ. Я в это не стала вникать. Я вошла в класс. Шум, гам, на меня никто не обращает внимание. Я села за стол. Так продолжалось минуты три. Потом я воспользовалась своим хорошо поставленным институтским преподаванием, а скорее, от природы голосом. Я начала с хирургии, с клинической картины острого аппендицита, а закончила рассказом о нашем биокомпьютере. Как они слушали... А потом вопросы, вопросы, вопросы...
Среди них была и Катя. Я её запомнила по напряженному маскообразному выражению лица, на котором блуждало подобие улыбки. Еще в школе она себя чувствовала не такой, как все. Считала себя толстушкой и стыдилась этого. Чувство стыда её преследовало постоянно, а с ним постепенно пришло и чувство тоски. Из детских воспоминаний она помнила жалость к общипанному попугаю, которого кто-то принес в детский сад, и свою безграничную любовь к кошкам и собакам. И еще, как мама её ругала, когда она мочилась в кровати. "Все дети, как дети, а ты в кого такая зассыха?" Она и сейчас чувствует эту обиду на маму и стыд за мокрую постель.
На втором курсе училища стала замечать, что ей все труднее и труднее дается посещение занятий. Не хотелось выходить из дома, общаться с однокурсниками. Ей всегда было трудно войти в новую компанию, но когда она все-таки оказывалась в новом окружении, то начинала пользоваться всеобщей любовью и была в центре внимания, чувствуя себя комфортно.
Ее душевное состояние резко ухудшилось, когда её стали преследовать навязчивые неприятно-резкие запахи. Она совсем замкнулась в себе. Она сначала считала, что впервые резкий запах жженого ощутила во время поста, который начала соблюдать по совету одной знакомой, продолжая стыдиться своей полноты. В середине поста она почувствовала глубокое чувство тоски и одиночества, и когда непостящиеся подружки пригласили выпить пива, согласилась. На душе после выпивки стало спокойнее. Домой она пришла в сильном подпитии и, когда мать начала её ругать, вдруг почувствовала резкий запах горелого. Утром этот запах продолжал беспокоить. Домашние этого запаха не чувствовали. А её биокомпьютер записал ещё более ранее возникновение этого явления.
Она ехала на трамвае из училища, куда поступила сама не знает почему и где её ничто не интересовало. Запахло горелым. Она решила, что горят провода, и подошла к вагоновожатому. Но тот ничего не чувствовал, как и другие пассажиры. А потом все началось. Ей стало казаться, что это от неё пахнет и все это чувствуют. Она перестала встречаться со своим бой-френдом. На уроках в училище садилась подальше ото всех. Когда преподаватель по акушерству предложила ей позаниматься дополнительно, видя, как ей трудно дается предмет, и посадила её близко к себе, Катя перестала ходить на её предмет вообще. В роддоме, где у них проходила практики, они мыли полы, стены, Катя вдруг подумала, что она может заразить новорожденных, так как у неё не все в порядке с носом, и перестала ходить в роддом. В метро, в трамвае и автобусе ей казалось, что все чувствуют, как от неё пахнет. Пассажиры терли носы, отворачивались и шептались. Запах жженого сменялся иногда запахом тухлого, особенно, если усиливался поток воздуха, когда открывалась дверь в транспорте. Потом начала болеть голова, стучало в висках, появилась бессонница. Катя обращалась к врачам уха, горла и носа, думая, что что-то не в порядке.
В детстве у неё часто болело горло, но без температуры. Врачи тогда никаких изменений в горле не находили, и сейчас они тоже отрицали какую-либо патологию. Катя безуспешно прошла курс лечения иглорефлексотерапией. Осенью её душевное состояние резко ухудшилось, добавились боли в спине. Она безвылазно сидела дома, общаясь с сокурсниками и друзьями только по телефону, и очень стыдилась, когда приходилось слышать вопросы по поводу её затворничества. У одной из подруг намечалась свадьба, надо было идти. По совету нашей общей знакомой Катя решила обратиться ко мне. В то, что я ей смогу помочь, она не верила, сказав мне об этом прямо. Но работе её биокомпьютера это неверие не помешало. Биокомпьютер предложил ей начать разбираться в её душевном и психическом дискомфорте со сперматозоида. Отец Ани умер в возрасте сорока одного года от какого-то острого состояния, сопровождавшегося потерей сознания. Его довезли до больницы, но он скончался в лифте. В жизни он был угрюмо-раздражительным и свою угрюмость разрешал водкой.
p Очень давно. Я рыба. Плыву куда-то вглубь. Темно и страшно. Вода темно-синяя. Плыву очень быстро. Я кого-то догоняю и не могу догнать. Я догоняю другую рыбу. Пахнет водорослями. Я её догнала. Вижу просвет вверху. Мы вместе плывем вверх. Чувствую радость. Пахнет свежестью.
p Я - яйцеклетка в утробе мамы. Я прозрачная. Вижу внутри, в середине, что-то круглое, темное. Оно пульсирует в темном окаймлении. Еще просвечивают какие-то пятнышки и что-то желтое. Яйцеклетка как будто дышит.
p Очень давно. Я в пещере, через неё протекает ручеек. Сквозь выход из пещеры вижу горы. Они коричнево-красные, с плоскими вершинами. Пахнет сыростью и известняком. Вверху, под потолком, сидит белая с черными пятнами, похожая на небольшую сову, птица. Но я не сова. Не пойму, кто я. Я тот, кто может до неё допрыгнуть снизу. Но я не хочу прыгать. Мне страшно. Чувствую мокрый холодный камень, на котором сижу. Я - лев. Чувствую холодные брызги. Я дрожу от холода и страха. Мне хочется убежать, но я боюсь. Справа от совы сидят громадные черные птицы. Я боюсь их. Они на меня могут напасть. Птицы кричат. Я, наверное, голоден, но от страха ничего не чувствую.