Что же до твоего огорчения, то вспомни наш давний разговор. Грубость, хамство — это может ранить тебя всю жизнь. Лично я даже довольна тем, что Иван, наконец-то, показал себя во всей красе, развеял твою воздушность, зацепил тебя за живое. Бежать тебе некуда, жаловаться некому, единственный выход — в самой себе.
«Главное, не строить из себя жертвы!». Ась? Так-то.
На сладкое же получай отзыв Котика, слышанный собственными ушами в его кабинете.
— Толковая девчонка, — бормотал он, читая твой отчет и царапая пятерней рыжую шерсть на затылке. — Толковая девчонка, заешь меня собаки.
Итак, прощай. С Новым годом!
от Астры 20 января
Прошел месяц, Марина, с тех пор, как я в последний раз говорила с Вами. Этот месяц, о, как он громаден! Начать с того, что я была в Москве.
Но нет, надо бы раньше, с тридцатого декабря, когда сорвалась и пустилась вскачь бешеная тройка моих приключений. Что это было? Где уверенность, что подобный вихрь не метнет меня снова и снова?
Но по порядку.
В конце декабря работы на буровой остановились. Ждали цемент, который застрял на базе Управления. Глубина скважины достигла тысячи ста метров, и без цемента, без защиты от нефтесодержащих слоев бурение становилось «грязным делом», по насмешливому выражению главврача Рината Ахтямова. В самом деле, кому нужны йодо-бромные ванны с пышной бурой пеной и радужными пузырями на поверхности?
Итак, в ранних сумерках тридцатого декабря я сидела перед синеющим окном, бегло «почти читая» по-английски роман Jane Austen, нежную строгую прозу. Вот бы уметь так-то!
Из соседней комнаты слышались голоса, у Раисы были гости, местные женщины, сбежавшиеся полюбоваться на Ваши чудесные детские подарки. Женщины ахали, громко, по-здешнему обыкновению, разговаривали, почти кричали в полный голос, а я поглядывала в словарь и размышляла над тем, как одолеть праздники без душевной боли.
Бедный Сальери!
Моему истерзанному самолюбию уже нечем зализывать раны, новые оскорбляют меня заранее, вот и приходится, точно калеке, предугадывать колдобины на будущей дороге. Главное, не видеть «их» вместе, не всходить на костер ревности, не слышать ни ссор, ни глумливых примирений, замереть, пропасть, скрыться с глаз… как будто оно возможно в маленькой Усть-Вачке.
Хорошенькие заботы под Новый год, не правда ли?!
Стукнула дверь, одна и другая. Женщины прошли под окнами, долетел преувеличенно-оживленный смех Раисы (стрела мне в спину — сиди, мол, одна-одинешенька), и все стихло. Темнело. Синее сменилось фиолетовым, затем черным. В оконных стеклах отразилась моя лампа и я сама, забравшаяся с ногами на стул, хорошенькая, в зеленой шали, одна-одинешенька.
Скрип снега, шаги, Иван. Поцелуй наш был горяч и пуглив по обыкновению.
— Рая здесь?
— Нет.
— Нет?
— Нет.
Оставив меня, он прошел к себе. Темнота. Дети были в школе на елке. Постоял, прислушался к непривычной тишине. «Как? — вскипело самолюбие мужа, — всегда в доме, всегда в любовном рабстве, надоедливом, бранчливом, но сверхнадежном, и вдруг — ушла! Смело, небрежно, не сказавшись?!» Ему стало не по себе. И пройдясь бесцельно из угла в угол, Иван застегнул полушубок и отправился на поиски. Он ушел искать свою жену, а я осталась, как «вдруг разрешенная вольность».
О, как тогда стало! Казалось, я не выдержу. Я зажимала рот, чтобы не слышать собственных рыданий. Не скоро дошли до моего сознания частые звонки междугородной.
Звонил Эдвард Эрнестович, торжественный и церемонный.
— Многоуважаемая Астра Алексеевна! Асенька! Счастлив слышать ваш милый голос. Разрешите поздравить вас с наступающим Новым годом и пожелать…
— Потом! — закричала я со слезами, — потом, потом…
— Вам недосуг?
— Я… я уезжаю.
— Далеко ли?
— В… Москву.
— Прекрасная мысль. Надолго?
— Не знаю, ничего не знаю!
И когда минуту спустя я положила трубку, случайный порыв принял вид единственно-верного решения. Еще через полчаса я сидела в курортном автобусе, увозившем очередную смену отдыхающих, а к исходу суток, как снег на голову, упала в объятия милых родственников. Усть-Вачка осталась далеко-далеко, обратилась в точку, затерянную в снежных просторах, уплывших под серебристое крыло моего самолета.
Заветные новогодние мечты сбылись, как в сказке. И что удивительно: мои худшие опасения не оправдываются, мои лучшие надежды не сбываются, а не сказать, что скучно живу.
И началась Москва. Необыкновенно. Метро, бег по Тверской, магазины с их галантерейным шиком и толпой, толпой, где тебя никто не знает, никто не мешается в твои дела. Бутики, воздушные шелка, китайский бархат! Тени, блестки, помада! Я же красивая, могу царить! А украшения! Жемчуг, колье из драгоценных цветов — глаз не оторвать! Марина! Я хочу всего этого!.. Потом стою в книжном и погибаю уже там. Можно висеть у полок до аж до полуночи. Я хочу эту мудрость!