Я женщина. Мое спасение в материнстве. Хоть это и похоже на поражение. Будь что будет.
Вот моя новость, Астра. Старая, как мир. Что скажешь?
от Астры 18 марта
Ave, Марина! Будьте благословенны.
В моей комнате свежесть и свет, в точности как на известной картине «Утро», где обнаженная женщина, чистая и прохладная, расчесывает перед зеркалом темные волосы.
Ave, Мариночка!
от Астры 20 марта
У нас тоже весна. Снег просел, протаял под каждой веточкой, шершавые стволы влажны и трогательны. Серые простенькие деньки, серый влажный воздух. Жалость плачет. Жалко сопревшие листья, жалко березки, их тонкие веточки, простертые наощупь в неведомые миры, жалко, как бывает жалко малышей, идущих за воспитательницей в своих капюшонах и маленьких сапожках — чего бы, кажется, а жалко до слез.
Я ожила. Взыскующая волна отхлынула, тоска моя отпустила. Осталась лишь маленькая тощичка, ее почти не слышно в шуме дня. И вот, отключив в себе суету и обрывки мыслей — научилась! я тихонько брожу, вслушиваясь в тишину и средоточие моей души. И приходит свет, и восходит радость. «Ибо из радости родилось все живое». Откуда это?
Ах, Марина! Как же осчастливило меня Ваше решение, как я желаю Вам благополучия! Даже не верится, что нам, женщинам, доверены эти простые вечные деяния.
И знаете, кто еще помог мне? Рая. Она явилась к Татьяне, у которой собираются одинокие бабы, взяла меня за руку и увела прочь от честной компании. Милая наивная женщина. Такая любовь отгорела в ней рядом, целая жизнь, а она так толком ничего и не заметила. Но я-то поняла, вероломная, мне-то открылось нечто «в жизни двух»: сердце жены — это мягкий воск, истекающий медом прощения.
Эх, Рая! Прости и мне.
На душе кротость, сил еще мало. Весна.
от Марины 25 марта
Спасибо на добром слове, милая Астра. Рада, что тебе хорошо. О себе не могу сказать того же. Незнакомое ощущение недомогания и некрасивости выводит меня из равновесия. Фигура моя полнеет, но пятен на лице нет, верная примета, что будет девочка. Девочка, именины сердца. В наше время страшновато растить мальчиков, и вообще-то детей, а мальчишек в особенности.
У моей матери было два сына. Первый умер во младенчестве, второй погиб в армии в мирное время. Старушке семьдесят два года, мы живем в огромной квартире с видом на Кремль, заслуженной еще моим отцом, которого тоже нет с нами. Недавно я застала мать в тревожной растерянности. Сухими руками она держала голову и с напряжением вглядывалась перед собой.
— Как же я забыла, как Митенька умирал? Как забыла…
Боль-то, боль — она тоже зиждительна, ты права. Полвека болело материнское сердце… и вдруг забыло. Значит, и жизнь кончена. Она легла в постель и затихла.
Минута была решительная.
— Мать, — сказала я, — подымайся, мать. Ради внука, слышишь?
Минуя подробности, скажу, что слова мои подняли ее, поплелась чайник ставить. Так-то, Астра.
В Москве тепло. Сиреневые, подсвеченные фонарями, вечера пахнут фиалками и подснежниками, которые украдкой продают на каждом углу. В воздухе растворено обещание, и хочется совсем по раннедевичьи верить ему.
от Астры 30 марта
Весна, весна! Я шла по оступающейся тропке и несла в руках толстенную сосульку, перевитую и сверкающую, точно алмазное копье. В душе звенел сумбур от солнца и света, от бородатого анекдота, который рассказывала сама себе.
— Вам нравится Бабель?
— Смотря, какая бабель.
Ха-ха-ха. Люблю анекдоты.
Иван увидел меня в окно, выскочил, хохочет, зубы что снег.
— Брось! — кричит, — брось, а то уронишь!
Я подняла ее высоко-высоко и, не сводя с него глаз, грянула оземь на тысячу солнечных брызг. И молча смеясь всей душой, удалилась в камералку. Он прибежал тотчас же, шелковый, влюбленный.
Ах, Иван, Иван! У кого еще такие руки, такие плечи, удаль молодецкая в каждом движении?!
На забое тысяча четыреста пятьдесят метров. Главный врач не отходит от нашей скважины. О, он давно переменил тон, он прислушивается к каждому моему слову. Близко, близко заветная глубина, рекой польется долгожданный иодо-бром.
Вечер. Звучит моя музыка, изящный воздушный Моцарт. Веселье, веселье… да это же отвага, самая большая смелость, после всего, что мы знаем о себе и о жизни. И поэтому мудрейшая из книг — это растрепанный сборник анекдотов.
Вы скажете «золотая лодочка, пучина вод»… Но дерзкий парус, но крепкий ветер, срывающий с волн изумрудные брызги?
О, я воскресла с ясным предчувствием все-осознания! Придет время и мне откроется все, все, все! Быть может, миры гибнут оттого, что я не постигла того, что пришло время постичь.