— Оказывается, грех — подобие сладостного искушения, приятного, как любовь. Зато очищение свершается сквозь пылающие нравственные пороги к себе, на свою сторону.
— Раз и навсегда? — задумчиво, не удивляясь, спросила Астра.
— Если бы так! Это дело всей жизни. И твоей жизни, Астра.
Она не отвечала. Он продолжал.
— Как представляется, ты права в своем писательском предощущении. Но не раньше, как созреешь, дозреешь, почувствуешь, что пора отдавать. Сюжет, как Китеж, встанет сам. Флаг тебе в руки. И знай, мы с тобой похожи. Я это понял в тайге. Чует сердце, мы еще встретимся. Хорошо, по-умному встретимся.
Не добавив ни слова, он ушел. А она надолго задумалась, глядя в приоткрытую дверь на темнеющий небосклон. Прожит еще один полноценный кусок жизни. Принеся свои плоды, он отходит во времени, научив ее тому, чему она сумела научиться. Так? Да, пожалуй.
Астра застегнула палатку, чтобы не налетели ночные мотыльки, засветила огонек и вновь принялась за полевой дневник.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Избегнув чар Сократа
Астра и Кир поженились тою же осенью. Молодая семья уехала в Сибирь, в Лабытнанги. Там родился их сын, Прокофий.
Это было нелегкое время, к счастью, непродолжительное. Нефть была здесь настоящая, промысловая. Через год-другой Кир, сын своего отца, пошел в гору. В деловой среде нефтедобытчиков — русских, немцев, японцев, тех, кто держит в руках ключи и далеко отслеживает продажу «черного золота», он стал своим человеком. Рисковал и любил риск, мотался на вездеходах и вертолетах, со страстью созидал многосторонне-работающий капитал. Астра помогала ему. В их доме имелся мощный американский компьютер, на котором она выстраивала цветные карты и пространственные тела месторождений нефти и газа, сведения для которых получались Киром из первых рук. Это была ценность высокой пробы.
Наконец, вернулись с Москву.
Здесь ждали новости, известные, впрочем, во всех подробностях.
Во-первых, брат Астры, Юрий Алексеевич Романцев, надолго отбыл в Европу, в ЮНЕСКО. Безграничной работоспособностью он пошел в мать, рано защитил диссертации первую и вторую, снискал уважение в научных кругах и уехал с семьей в Рим.
Мать осталась одна.
— Теперь вся моя надежда на тебя, дочь. Помни об этом — дрогнувшим в гордости голосом сказала она.
Астра огляделась. Она приехала с четырехлетним Прошей. В родном доме мало что напоминало о детстве, изменился даже вид из окон. Все говорило о жизни семьи взрослого мужчины, разве что буфет на кухне, трюмо с зеркальными створками да кое-какая мебель удержались на своих местах.
— Смотри же, — отчужденно повторила Екатерина Петровна, кутаясь в пуховый платок. — Я теперь одна. Не забывай.
Астра молчала.
— Мама, я хочу домой, — нагнул ее Проша.
Екатерина Петровна поджала губы.
— Не понравилось у бабушки?
— Я люблю бывать у другой бабушки, папиной, — смело ответил мальчик.
Другая новость состояла в том, что Марина переехала с дочкой в свою квартиру по соседству. Генеральскую жилплощадь с видом на Кремль она продала сверхвыгодно и сверхосторожно, а деньги, в глубокой тайне, о которой с легкостью догадался Кир, разместила на валютные счета Госбанка. Именно на валютные, наученная дефолтом. Новые времена! Подобно редким счастливцам, она могла жить не работая, на проценты с этих сумм. Но Марина, но прекрасный специалист, «Ангелочек»! И Васин разрешил ей трудится на прежнем месте неполную рабочую неделю. В мозговито-перестроенной к тому времени Корпорации уже не сидели без дела, глядя в стену, и твердая рука Марины наконец-то пришлась ко двору, именно ее отдел приносил компании лучшие договора.
Москва изменилась. Впервые увидела Астра людей, разговаривающих на ходу по мобильному телефону, не обращая внимания на прохожих. В Сибири это только-только начиналось. Увидела почтовые ящики в подъезде, набитые бумажным рекламным хламом, старательных дворников-таджиков, схватила взглядом шляпы с цветами, летящие шелка, пляжную оголенность юных дев, проколотые губы и носы, баночки пива чуть не в каждой руке. А нецензурные выражения, ставшие вдруг обычными для слуха! Но главное оставалось — биение жизни.
— О, Москва! Мариночка, нет слов! А твоя дочурка! Тасенька, нравится тебе такой меховой коврик под ножки? — Астра протянула девочке и другие подарки. — Вот тебе золоченая кедровая шишка, привет от наших Северов, меховая шапка с ушками и расшитые рукавички.