— Спасибо. А можно орешки выковыривать?
— Ах, орешки! Лучше не надо. Орешки отдельно, целый мешочек, лущи, сколько хочешь. В Сибири они вместо семечек. Сколько же мы не виделись, Марина? Со дня моей свадьбы, да?
— Пожалуй. Тасенька тогда еще в пеленках была, а теперь уже в школу пойдет.
— Так рано? А школа близко, не через дорогу? Замечательно! И сквер как разросся! А почему липа над овражком совсем накренилась?
— Ах, Астра. Уже и матерью стала, а все радуешься простым вещам.
Астра улыбнулась.
— Простых вещей не бывает, Мариночка.
— Вот я и говорю, все такая же, золотце мое.
Добрые хлопоты, добрые заботы.
Вот только Тася, тёмно-глазенькая, тёмно-бровенькая дочка случайного болгарина, уже понимала и стеснялась своего полу-сиротства. Иными ночами бывал слышен горький плач Марины. Пришлось переставить спальню в другую комнату. Не можешь помочь — незачем знать чужие тайны.
— Ну, пока не тесно, — прошелся по квартире Кир и удовлетворенно посвистел. — Когда семья разрастется, купим второе жилье.
Добрые хлопоты, добрые заботы.
Однако через полгода Астра погрустнела. Работа в Нефтяной Компании, на тех же условиях, не перегружала ее, но мальчик взрослел, задавал сотни вопросов в день. Свободного времени не оставалось ни минуты, а уж кастрюли, одежки, тряпки просто ухмылялись ей в лицо.
— Я теряю себя, я тупею, Кир! — взмолилась она. — Мне нужно думать, читать, развиваться, а все делается урывками, на остатках. Помоги мне, муж родной!
Кир кивнул. Сам он жил по образу Нефтяного сообщества, плавал в бассейне, парился в сауне, гремел железом в спортзале, даже охотился в густой лесной чаще. Теперь трижды в неделю стала приходить няня. Она приходила к Проше, но гуляла и с Тасей тоже, потому что милая девчоночка словно родню нашла в нем, привязалась горячо и требовательно, как старшая сестра.
Астру отпустили на волю.
«Опять, как в годы золотые…»
Читальный зал главной российской библиотеки, украшенный высоким овальным потолком небесного цвета, бюстами русских писателей на стенах, был заполнен едва наполовину. Свободные места! Такого еще не бывало!
Астра взялась работать. Новинки, труды современных мудрецов, редкие издания. И что же? Ни-че-го. Ей уже двадцать восемь лет, пора бы «найти», а она все ищет-ищет с миру по нитке.
— Астра! Ты ли?
— Тина!
Подруга юности улыбалась ей.
— Сколько лет!
— Пойдем, пойдем, внизу почирикаем.
Буфет был неузнаваем. О скатертях давно забыли, посуду не мыли, а выбрасывали, о ценах и говорить нечего.
— Как ты, Астра? Замужем? И сыночек растет? Красивая молодая дама! И где только не побывала! Настоящий геолог!
— Гидрогеолог. Но ты, Тина? Кто ты, где ты?
— «Кто ты, где ты?» — повторила та и нервно усмехнулась. — Знала бы, какие вопросы задаешь!
— Какие?
— О, как полыхнули глаза! Пей свой чай.
— А ты говори, коль заикнулась.
— Скажу, скажу.
За минувшие годы Тина успела стать кандидатом химико-технических наук, но работала урывками, лишь когда в институт поступали заказы на сложные эксперименты. Остальное время проводила она в библиотеке и… еще в одном месте, обмолвившись о котором стала интересна для Астры до замирания сердца. Тина была вхожа в некий круг людей, в центре которого стоял один человек…
— Какой человек, Тина?
— Другого такого нигде не сыщешь, и о том, что он говорит, нигде не услышишь. Я хожу туда каждую неделю пятый год подряд и не слышала ни одного повтора!
— У тебя есть конспекты?
— Смеешься? Любая запись остается на бумаге холодным набором слов.
— Где же он берет свои темы?
— Во Вселенной. Не делай большие глаза! Приходи, сама убедишься. Недавно была его публичная лекция, поэтому ожидается приток новичков и слегка упрощенная беседа.
— Что он может?
— Например, видеть тебя насквозь вместе со всеми твоими перерождениями.
— «Кто ты такой, чтобы мне говорить, кто я такой?», — усмехнулась Астра словами Гребенщикова.
— Не гордись, — Тина снисходительно улыбнулась. — «Если человеку нужно повторить второй раз, значит, он недостоин того, чтобы ему сказали в первый».
— Вот так?
— Представь себе.
Необыкновенно. Вдруг и вправду она, Астра, наконец-то, услышит… весть?
— Что иметь с собой, как одеться?
— Спортивный костюм и коврик. Мы сидим на полу.