— Не странно ли, Марина, — проговорила она, — вот у нас дети и у них своя жизнь, а мы тоже продолжаем жить?
— И, бог даст, будем живы-здоровы, когда и у них будут свои дети. «Необыкновенно», да? — с усмешкой отозвалась Марина.
Астра промолчала.
— Ну-ну, я тебя слушаю, — мягко прикоснулась подруга.
Они на два шага отстали от детей. Астра, подбирая слова, делилась с Мариной впечатлениями от В-нса. Она не знала, что поначалу все участники группы В-нса проходят пору откровенности, даже болтливости, чтобы потом замкнуть уста и никому ни о чем не рассказывать.
— … и отработать в себе. Об этом говорил еще Окаста, помнишь его, Марина?
— По твоим письмам.
— Но Окаста сам кувыркается, от него ничему не научишься. А здесь! Я не поверила своим ушам, когда он стал говорить о назначении человека. И так просто, доступно, весело даже.
— А этот… Учитель, он деньги берет?
— Конечно.
— Вот видишь.
— Бесплатен только сыр в мышеловке. Труд Учителя должен быть оплачен, чтобы не быть у него в долгу на высших пространствах.
— Где, где?
Астра неловко улыбнулась.
Они уже пришли и сели на длинную, врытую широкой дугой скамейку для мам. Марина не сводила глаз с дочки, которая принялась раскачиваться на качелях, на подвешенной цепями к перекладине мелкой автомобильной покрышке зеленого цвета.
— Интересно слушать тебя, подруга. Хочется даже пойти и разобраться, как ты говоришь, в собственном «доме мучений».
— Приходи, — нерешительно пригласила Астра, ощутив, что это — не для Марины.
— Нет, я боюсь, — призналась та. — А тебе не страшно? У меня от одного пересказа мурашки бегут.
Астра промолчала.
— Что вы кушали на завтрак? — спросила Марина.
— Кашу.
— Он ест кашу?
— Гречневую с топленым молоком только давай, а другие — как предложишь. Я украшаю тарелку резными кусочками из фруктов, рассыпаю изюм, кладу в серединку немного варенья. Знаешь, как называется у нас вареная свекла, политая сметаной? Танки под снегом. А бульон с кусочками мяса? Теплая лужа с червяками! Уплетает за милую душу.
Марина рассмеялась.
— Ты талантливая мама, Асенька. Не удивлюсь, если у Проши обнаружатся твои способности.
— Пусть развивает свои собственные, — улыбнулась Астра и продолжала, отвечая на свои мысли. — Детей надо любить и баловать, ведь жизнь не проскользнешь и не обойдешь, каждому достанется. Мне бы желалось, чтобы Прошка был похож на отца и деда. Решительные, практичные, рисковые мужики. То, что сейчас надо.
— А как же «высшие уровни»?
— Это… откроется само.
Марина с интересом взглянула на Астру, качнула головой, но сказала о другом, самом обыденном.
— Таське надо платье купить.
— Купить? Сама сшей, да кружевами, тесьмой отделай, пусть запомнит на всю жизнь. Удивительное чувство: я до сих пор помню одно свое платье, розовое, с оборками. Для школы у нее все есть?
— Для школы конечно. Знаешь, она на редкость собранная девочка. В первый же день развернула книжку, тетрадку и принялась писать палочки. Сама.
— Вся в тебя. Ты строгая мама, Марина. А как меня отчитывала, помнишь?!
— За дело, стало быть. Давно это было! На днях нашла твои письма. Так и встало перед глазами — Усть-Вачка, сосны, снега, «дырочки от палок». Отдам-ка я все тебе, авось пригодятся.
— Твои тоже целы, — обняла ее Астра. — Благоуханные времена! Помню, как мне не хотелось спать, закрывать глаза, чтобы не растерять поутру свою радость… Уходит, уходит цветение души, аромат тончайших цветов.
— Значит, плодоносить пришла пора, а не витать в облаках. Теперь дети на первом месте, — твердо сказала Марина.
Астра дрогнула бровями.
— Обо всем нужно думать.
— Думай не думай, а по нынешним временам легче снарядить роту солдат, чем отправить ребенка в школу. Вот о чем голова болит!
Подобно обеспеченным людям, она любила повздыхать о дороговизне, чтобы не выделяться из массы. Этого она боялась. Вдруг «наедут», потребуют денег, а она одна с ребенком. Не дай бог!
— А скажи, твой бывший поклонник, Эд, пишет тебе? Появляется?
— Разумеется, нет, — Астра рассмеялась. — Зачем? Столь далеко его поклонение не простиралось. Тогда его очаровало одинокое девичество в глуши лесов сосновых, пшеничная коса до пояса, музыка. Все вместе воплотилось в его подношениях, в золотых часах, котлах, как теперь говорят. А замужняя дама с ребенком — это проза.