На какой же мякине нас водят!
— Тина! — Астра миролюбиво подсела к подруге. — Поговорим! Для меня слова В-нса светятся космическим мерцанием, глубинными вихрями, предощущением лучезарного входа в Нечто, присутствующего в нем. Какие могут быть укоры?
— Ты его видишь?
— В его собственном пространстве? Нет, не вижу.
— И никто не видит.
— А это уже проблема моего несовершенства. Да и навряд ли никто. Кое-кто в зале многое видит, это известно. И видят, и делятся с В-нсом, и даже смеются, обмениваясь картинками. Разве не так?
— Так, так.
— И если бы ты знала, подруга, что значит для меня приход сюда!
— Теперь всю жизнь будешь уходить и не уйдешь.
— Опять! Выскажись, наконец!
— Хорошо, — Тина горестно усмехнулась. — Неужели тебе не ясно, что в группе — залежи страха перед ним? Что к нему не подходят, а подползают? Что люди и хотели бы выяснить что-то глубоко личное, да боятся его насмешек, его космической необъятности и необъяснимости. Боятся много лет подряд! Боишься и ты. Я дрянь, что привела тебя.
— Я сама пришла, не казнись, пожалуйста.
Тина безнадежно отмахнулась.
— Что ты обо мне знаешь… В-нс и тот уже отказался от меня. Моя реальность соткана из жгучих отношений, страха и злобной радости. Да, да, не подымай брови. Я не хочу тебе зла, я хотела, как лучше, но ликую, что и ты попалась. Да. Поэтому работай, Асенька, работай, и разберись во всем сама. Но сможешь ли?
Редакция неброской газетки, где печаталась литературная «всякая всячина», известная, впрочем, только среди своих, размещалась в одном из переулков поодаль от станции метро «Чистые пруды». Авторы читали здесь стихи и прозу, размышляли о мастерстве, о смыслах. Когда же удавалось напечататься по-настоящему, покупали торт, и начиналось чаепитие. На суд этих людей Астра осмеливалась носить свои рассказы, подписываясь девичьей фамилией «Романцева».
В тот день она ушла из редакции с теплым сердцем и дожидалась троллейбуса, как вдруг увидела подошедшего к остановке В-нса. Чудо! Сердце заколотилось. Вот бы подойти, вот бы удача! Но куда там… скованная страхом, она будто примерзла к месту в двух шагах за его спиной.
Уловив возмущение среды, он стал оглядываться в поисках источника. Медленно повернул голову вправо, влево. Не жива, не мертва, она застыла в неподвижности. В груди колотилось сердце. Он продолжал обзор. Вот женщина с ребенком, не она, мужчина, молодая пара, паренек… не они. В-нс совсем обернулся, увидел знакомую сероглазую женщину в пушистой шубке. Астра смущенно кивнула. Усмешка скользнула под его усами, он тоже кивнул и отвернулся.
В переполненном троллейбусе ему сразу нашлось свободное место (право имеет!), а она, стиснутая так, что не упасть, стояла на одной ноге до самого метро.
— Тум-тум-тум, — испуганно бились мысли, — Страх-то, страх-то! Откуда вдруг? Тина права.
… Две недели Кира не было дома. Командировки в Ноябрьск, Тюмень, на сибирские промыслы были обыкновением его бизнеса. Дела процветали, несмотря на крутые повороты политики, перепады мировых цен, громкие разоблачения и даже убийства дельцов от нефтебизнеса.
— Кир, ты тоже участвуешь в этих разборках? — с тревогой спрашивала его Астра.
— Нет, не участвую. Я веду дела иначе.
— Но ты рискуешь. Я тебя знаю, ты любишь рисковать.
— Кто-то должен быть впереди. Ты — мой оберёг, Асенька. Но с тобой что-то происходит. Я не хочу терять жену. Подумай о нас.
В такие пятницы Астра оставалась дома. Это было кстати. Иначе она не успевала бы восстанавливаться, подвергаясь каждую неделю облучениям вселенскими новостями. Пусть она что-то пропустит, не успеет, зато восстановит пораженные благоговейным трепетом участки души. В точности так, как недавно прочла у Вивекананды, «Многих учеников загубил учитель тем, что постоянно находился рядом с ними».