Ищьли бо си суть от пустыня Етривьския, межи въстокомъ и сѣверомъ, ищьло же есть ихъ колѣнъ 4: торкмене, и печенѣзи, торци, половьцѣ. Мефедий же свидительствуеть о нихъ,[489] яко 8 колѣнъ пробѣглѣ суть, егда исѣче я Гедеонъ:[490] осмь ихъ бѣжа в пустыню, а 4 исѣче. Друзии же глаголють: сыны Амоновы, нѣсть тако: сынове бо Моавли — хвалисе, а сынове Амонови — болгаре, а срацини от Измаила и творяться сарини, и прозваша имя собѣ саракине, рекше: «Сарини есмы».[491] Тѣмьже хвалисе и болгаре суть от дщерью Лотову, иже зачаста от отца своего, тѣмже нечисто есть племя ихъ. И Измаило роди 12 сына, от нихъже суть торъкмени, печенѣзи, и торци и половци, иже исходят от пустынѣ. И по сихъ 8 колѣнъ къ кончинѣ вѣка изидуть заклепани в горѣ Олександромь Макидоньскомь нечистыя человѣкы.
Се же хощю сказати, яже слышахъ преже сихъ 4 лѣтъ,[492] яже сказа ми Гурята Роговичь, новгородець, глаголя сице, яко «Послахъ отрока своего в Печеру, люди, иже суть дань дающе Новугороду. И пришедшю отроку моему к нимъ, и оттудѣ иде въ Угру. Угра же суть людье языкъ нѣмъ и съсѣдяться съ Самоѣдью на полунощныхъ сторонахъ.[493] Угра же рекоша отроку моему: “Дивно находимъ мы чюдо ново, егоже нѣсмы слыхали преже сихъ лѣтъ, се же нынѣ третьее лѣто поча быти: суть горы заидуче в луку моря, имьже высота акы до небеси, и в горахъ тыхъ кличь великъ и говоръ, и сѣкуть гору, хотяще просѣчися. И есть в горѣ той просѣчено оконце мало, и туда молвять. Не разумѣти языку ихъ, но кажють желѣзо и помавають рукою, просяще желѣза; и аще кто дасть имъ железо — или ножь, или секыру — и они дають скорою противу. Есть же путь до горъ тѣхъ непроходимъ пропастьми, снѣгомъ и лѣсомъ, тѣмь не доходимъ ихъ всегда; есть же и подаль на полунощьи”». Мнѣ же рекшю к Гурятѣ: «Се суть людье, заклѣпленѣ Олексанъдромъ, макидоньскомъ цесаремъ, якоже сказа о нихъ Мефедий Патарийскъ, глаголя: “Олександръ, царь макидоньский възыде на въсточныя страны до моря, нарѣцаемое Солнче мѣсто, и видѣ человѣкы нечистыя от племене Афетова, ихъже нечистоту видѣвъ: ядяху скверну всяку, комары, мухы, коткы, змѣя, мертвеца не погребати, но ядяху, и женьскиѣ изъврагы и скоты вся нечистыя. То видѣвъ, Олександръ убояся, еда како умножаться и осквернять землю, загна их на полунощныя страны у горы высокыя. И Богу повелѣвшю, соступишася о нихъ горы полунощьныя, токмо не ступишася о нихъ горы 12 локътю, и створиша врата мѣденая и помазаша суньклитомь. И аще хотять взяти и не возмогуть, ни огнемь могуть ижьжещи; вѣщь бо суньклитова сица есть: ни огнь можеть ижьжещи его, ни желѣзо его прииметь. У послѣдняя же дни по сихъ осми коленъ, иже изиидуть от пустыня Етривьския, изидуть си скверныи языци, яже суть в горахъ полунощныхъ, по повелѣнью Божью”».[494]
Но мы на прежерѣченое уворотимься, якоже бѣхомъ глаголали первѣе. Ольговѣ обещавшюся ити къ брату своему Давыдови Смоленьску и приити с братомъ своимъ Киеву и обрядъ положити, и не восхотѣ сего Олегъ сътворити, но пришедъ къ Смоленьску и поемъ воя и поиде Мурому, у Муромѣ тогда сущю Изяславу. Бысть же вѣсть Изяславу, яко Олегъ идеть к Мурому, посла Изяславъ по вои Ростову и Суждалю, и по бѣлозерцѣ, и собра вои много. И посла Олегъ послы своя къ Изяславу, глаголя: «Иди у волость отца своего Ростову, а то есть волость отца моего.[495] Да хочю, ту сѣдя, порядъ положити съ отцемь твоимъ. Се бо мя выгналъ из города отца моего. Или ты ми здѣ не хощеши хлѣба моего же вдати?». И не послуша Изяславъ словесъ сихъ, надѣяся на множество вой. Олегъ же надѣяся на правду свою, яко правъ бѣ в сѣмъ, и поиде к городу с вои. Изяславъ же исполчися передъ городомъ на полѣ. Олегъ же поиде противу ему полкомь, и сняшася обоѣ, и бысть брань люта. И убиша Изяслава, сына Володимеря, внука Всеволожа,[496] мѣсяца септебря въ 6 день; прочии же вои побѣгоша, ови чресъ лѣсъ, друзии же в городъ. Олег же вниде въ град, и прияша ̀и горожане. Изяслава же вземьше и положиша в манастыри святаго Спаса, и оттуда перенесоша ̀и Новугороду и положиша у святоѣ Софьи на лѣвой сторонѣ. Олегъ же по приятьи града изоима ростовцѣ, и бѣлозерци и суждальцѣ и скова, и устремися на Суждаль. И пришедъ Суждалю, и суждалци дашася ему. Олегъ же, омиривъ городъ, овы изоима, другыя расточи, имѣнье ихъ взя. И приде к Ростову, и ростовци вдашася ему. И перея всю землю Муромьскую и Ростовьскую, и посажа посадники по городомъ и дани поча брати. И посла к нему Мьстиславъ посолъ свой из Новагорода, глаголя: «Иди опять Мурому, а в чюжей волостѣ не сѣди. И азъ пошлю молиться съ дружиною своею къ отцю моему и смирю тя с нимь. Аще и брата моего убилъ еси, то есть недивно: в ратехъ бо цесари и мужи погыбають». Олегъ же не восхотѣ сего послушатѣ, но паче мышляше и Новъгородъ прияти. И посла Олегъ брата своего Ярослава въ сторожѣ, а самъ стояше на поли у Ростова. Мьстислав же здумавъ с новгородьци, и послаша передъ собою въ сторожѣ Добрыну Рагуиловича, Добрыня же первое изоима данникы. Увѣда же Ярославъ се, яко изымани даньници, стояшеть бо тогда Ярославъ на Медвѣдици[497] у сторожи, бѣжа тоѣ нощи, и прибѣже ко Олгови и повѣда ему, яко идеть Мьстиславъ. Прииде же вѣсть к Олгови, яко сторожеве его изоиманѣ, поиде к Ростову. Мьстиславъ же поиде на Волгу, повѣдаша ему яко Олегь узвратилъся есть к Ростову, а Мьстиславъ поиде по немь. Олегъ же прииде к Суждалю, и слышавъ, яко идеть по немъ Мьстиславъ, Олегъ же повелѣ зажещи городъ Суждаль, токмо остася дворъ манастырескъ Печерьскаго манастыря и церкви, яже тамо есть святаго Дмитрея, юже бѣ далъ Ефрѣмъ[498] и съ селы. Олегъ же побѣже к Мурому, а Мьстиславъ поиде к Суждалю и, сѣдя ту, посылаше к Ольгови, мира прося, глаголя яко: «Мний азъ есмь тебе; шлися ко отцю моему, а дружину вороти, юже еси заялъ, а язъ тебе о всемь послушаю».[499] Олегъ же посла к нему хотя мира лестью. Мьстислав же, емь вѣры льсти и распусти дружину по селомъ. И наста Федорова недѣля 1 поста, и приспѣ Федорова субота, Мьстиславу сѣдящю на обѣдѣ, и прииде ему вѣсть, яко Олегъ на Клязьмѣ, близь бо бѣ пришелъ без вѣсти. Мьстиславъ бо емъ ему вѣру, не постави сторожовъ. Но Богъ вѣсть избавити человѣкы благочтивыя своя ото льсти. Олегъ же установися на Клязьмѣ, мня, яко, вбояся его, Мьстиславъ и побѣгнеть. Къ Мьстиславу собрася дружина въ тъ день и въ другий — новгородцѣ, и ростовцѣ, и бѣлозерьци. Мьстиславъ же ста предъ городомъ, исполъчивъ дружину, не поступи ни онъ къ Мьстиславу, ни Мьстиславъ на Олга, и стояста противу собѣ дний 4. И прииде Мьстиславу вѣсть, яко «Послалъ ти отець Вячьслава брата с половьци». И прииде Вячьславъ у четвертокъ по Федоровой недѣлѣ поста, а в пятокъ завътра поиде Олегъ, исполчився, к городу, а Мьстиславъ поиде противу ему с новгородци. И въда Мьстиславъ стягъ Володимерь половчину, именемь Куману, удавъ ему пѣшьцѣ, поставивъ ̀и на правомъ крилѣ. И напя стягъ Володимерь, и узри Олегъ стягъ Володимерь, и вбояся, и ужась нападе на нь и на вои его. И поидоша к боеви противу собѣ, и поиде Олегъ противу Мьстиславу, а Ярославь поиде противу Вячьславу. Мьстиславъ же перешедъ пожаръ с новгородцѣ, и ступишася на Колачьцѣ,[500] и бысть брань крѣпка, и нача одоляти Мьстиславъ. И видивъ Олегъ, яко поиде стягъ Володимерь и нача заходити в тылъ его, и вбояся, побѣже Олегъ, и одолѣ Мьстиславъ. Олегъ же прибѣже Мурому и затвори Ярослава Муромѣ, и самъ иде Рязаню. Мьстиславъ же прииде Мурому и створи миръ с муромьци, поя люди своя, ростовцѣ же и суждальци, и поиде к Рязаню по Ользѣ. Олегъ же выбѣже из Рязаня, а Мьстиславъ створи миръ с рязаньци и поя люди своя, яже бѣ заточилъ Олегъ. И посла къ Олгови, глаголя: «Не бѣгай никаможе, но послися ко братьи своей с молбою не лишать тебе Русьской земли. А язъ послю къ отцю молится о тобѣ. Олегь же обѣщася тако створити. Мьстиславъ же узворотися въспять к Суждалю и оттуду прииде Новугороду в городъ свой молитвами преподобнаго епископа Никыты.[501] Се же бысть исходящю лѣту 6604, иньдикта 4 на полы.
489
490
491
492
Летопись занятий Археографической комиссии. Пгр., 1917. Вып. 29. С. V–VI; отдельное издание — Пгр., 1916).
493
494
495
496
497
498
499
500