— А что здесь происходит? — спросил Герман, глядя на нас обалдевшими глазами.
— Утром, — бросил я, спрятав лицо Виолетты у себя на груди. — Утром поговорим.
— Понял, — неожиданно легко согласился мужчина и вышел из комнаты.
Мне показалось, или я увидел на его лице ехидную улыбку прежде, чем дверь закрылась?! А, неважно. Виолетта все еще плачет и дрожит в моих объятиях. Нужно успокоить ее. Немедленно.
— Тихо, тихо! — зашептал я, крепче обнимая подругу. — Не бойся, это просто сон! Смотри: ты дома, все хорошо! Это был сон! Просто сон!
— Феде, мне страшно! — всхлипывая, подала голос Виолетта. — все было так реалистично…
Тш-ш-ш! — мягко шепнул я. — Не бойся, не бойся! Никто тебя не обидит, Вилу! Все будет хорошо!
Девушка лишь крепче прижалась ко мне. Ее колотила мелкая дрожь, но слезы уже вроде успокаивались.
— Все-все-все! — прошептал я, зарывшись лицом в ее волосы. — Все будет хорошо! Не нужно бояться, Вилу! Я никому не дам тебя в обиду!
— Не дашь? — тихо спросила Виолетта.
И в голосе ее при этом было столько доверия, что я просто не мог ответить иначе. Да и не стал бы. Ведь мои слова были абсолютно искренними. Я совершенно точно знаю, что всегда буду рядом с подругой, чтобы ее защитить. Потому что люблю ее. Безумно.
— Конечно, не дам, Вилу! — горячо ответил я. — Разве может быть иначе? Пока я жив, никто не причинит тебе вред! Обещаю!
— Поцелуй меня! — неожиданно попросила моя подруга.
Я опешил. Раньше она никогда об этом не просила. Может, ее так потрясло увиденное? Конечно, для меня возможность коснуться губами губ этой чудесной девочки будет воспринята, как награда. Но как ее воспримет сама Виолетта? Стоп! Ведь она, наверняка, имеет в виду безобидный поцелуй в щеку! Просто потому, что хочет почувствовать чью-то поддержку. А я тут развел, понимаешь! Мало мне того случая, когда она год назад меня оттолкнула! Мало я тогда настрадался! Об этом никто не знает, Но тогда в моей жизни был кошмар. Именно в тот период я понял: термин «разбитое сердце» — вовсе не метафора. Это правда. Клянусь, я тогда чувствовал себя так, словно у меня внутри разбилась раскаленная добела чашка, обжигая осколками грудь. И каких же нечеловеческих усилий мне стоило ничем не выказать этих страданий! Теперь подруга просит поцеловать себя. Но я — не мазохист, чтобы снова разрывать свое сердце на куски. На этот раз, я сделаю все правильно. С этими мыслями, я осторожно и очень нежно поцеловал ее в щеку. В животе как будто запорхали бабочки. Но это не так болезненно, как могло бы быть, пойми я девушку неправильно.
— Нет, — замотала головой Виолетта, получив чмок. — Не так.
— А как? — опешил я.
— Феде, я ведь не твоя сестра! — шепнула Виолетта. — Поцелуй в губы!
Я остолбенел. В губы? Она что, серьезно?! Нет, конечно, это — почти самая главная мечта в моей жизни. Но уж точно не в жизни Виолетты! Что с ней такое?! Сон так подействовал?!
— Вилу, — мягко произнес я. — Ты напугана, устала, встревожена! Поспи. Утром мы все обсу…
Но договорить мне не дал тот факт, что Виолетта внезапно отстранила голову от моего плеча, рванула меня к себе и горячо поцеловала. А я и не успел ничего понять. Мое тело все сделало само — ответила на поцелуй девушки. Дальше я уже ничего не понимал. Мозг как будто погрузился в вакуум. Остались только эмоции, атакующими все нутро приятными импульсами, и сама Виолетта — ее руки за моей шеей, ее тело в моих руках и ее губы на моих губах. Но вот, поцелуй прервался, а я еще с минуту сидел, не понимая, что, собственно, произошло. Наконец, потрясся головой, я понял, что нахожусь в ужасном положении. Мы были друзьями, а теперь какая дружба?! Все кончено! Все плохо! Все очень плохо!
Хотя, как ни странно, после этого поцелуя, Виолетта довольно быстро успокоилась и заснула. Я нежно гладил ее по волосам, пока не убедился, что она снова крепко спит, и только тогда поднялся с кровати. Еще полюбовавшись на подругу, я выключил лампу и тихонько вышел из комнаты. Уже в своей постели я очень долго терзал себя. Идиот! Придурок! Какого черта я ответил на поцелуй?! Знал же, что Виолетта никогда меня не полюбит! Да, она поцеловала меня, но это было под воздействием страха или чего-то в этом роде! А, впрочем, неважно! Вопрос в другом: что теперь делать?! Ясно же, что после такого поцелуя мы просто не можем быть друзьями. Так что же? Делать вид, что мы ими и не были?! Нет, я просто не могу оставить Виолетту наедине со своими страхами! Но ведь не делать же вид, что все хорошо! Минутку! А почему нет? Это будет, конечно, сложно и больно для меня! Но ради нее я готов стерпеть все!
========== Глава 2 ==========
Как я и предсказывал, заснуть в ту ночь мне не удалось. Поэтому утром я спустился в столовую, чувствуя себя, как разбитый градусник. Там уже сидели Герман, Ромальо, Ольгитта и, к моему ужасу, Виолетта. Девушка смущенно посмотрела на меня и… улыбнулась. Феноменально! Она что, не помнит вчерашний поцелуй? Да нет, наверняка, помнит! Иначе, не смотрела бы столь томным (другого слова не подберешь) взглядом. Так, нам нужно поговорить. Немедленно. Впрочем, Герман не дал нам такой возможности. Он глянул на меня исподлобья и твердо произнес:
— Сядь.
Я послушно опустился рядом с Виолеттой. Она внезапно сжала мою руку. Желудок мой сделал сальто. Да что с ней такое, в самом деле?! Она как будто даже… нет, не может быть! Мне нельзя об этом думать! Нельзя слишком высоко взлетать! Иначе, потом будет очень больно падать!
— Просветите меня, детки, — хмуро заговорил Герман, — что это вчера такое было?
Можете считать меня психом, но вместо того, чтобы испугаться или хотя бы напрячься, я… подавил смешок. Дело в том, что меня самого весь остаток ночи терзал именно этот вопрос. Вот только Герман не видел поцелуя. И слава Богу. А иначе, вместо этого допроса, сидел бы я сейчас в самолете до Италии. Или, вообще, в могиле лежал.
— Ничего особенного, — ответила за нас обоих Виолетта. — Просто мне приснился кошмар, а Федерико прибежал на помощь.
— И поэтому ты позволила ему себя обнять? — удивился ее отец.
— Ну, знаешь, еще вопрос, кто кому что позволил, — призналась Виолетта, залившись краской.
Она снова смущенно покосилась на меня. Очевидно, опять подумала о поцелуе. Главное, чтобы Герман ни о чем не догадался, а иначе — мне крышка. И при этом будет абсолютно неважно, кто кого поцеловал.
— Тогда почему ТЫ обняла его? — не унимался мужчина.
— Может быть, потому, что была напугана? — подал голос я, изогнув бровь. — Как Вы считаете?
— Вот именно, — добавила моя подруга. — Федерико первым прибежал ко мне, поэтому я обняла его. И что, собственно, тебя так раздражает?! Мы с ним хорошо общаемся. Более того, дружим. Что такого?! Или ты, папа, хочешь, чтобы мы смотреть друг на друга не могли?!
Вот и все. Она сказала. Сказала, что мы — просто друзья. Может быть, хорошие, но всего лишь друзья. Хоть я и готовил себя к тому, что все так и будет, второй раз в жизни мое сердце разлетелось на куски. Грудь полоснуло такой болью, что мне с трудом удалось подавить стон и не дернуться на стуле.
— Да нет, — смутился Герман. — Общайтесь себе на здоровье. Просто вчера мне показалось, что вы — не просто друзья.
— А будь это так, что бы ты сделал? — внезапно поинтересовалась Виолетта.
— Наверное, пришел бы в ярость, — признался ее отец — Вы ведь еще совсем дети!
— Будем иметь в виду, — съязвила девушка.
Тут как раз Ольгитта подала завтрак, и разговоры стихли. Уф, кажется, сегодня все закончилось благополучно. Вот только последний вопрос Виолетты мне не очень понятен. Точнее, непонятно, зачем она его задала. Ответ, конечно, оказался до крайности предсказуем. Хотя, ладно. Уж чего-чего, а романтических отношений у нас с Виолеттой нет, не было и никогда не будет. К сожалению.
После завтрака Виолетта, схватив меня за рукав, увела обратно наверх, затащила к себе, закрыла дверь, стала напротив и заглянула в глаза, не находя слов. Я понимал, что сейчас она извинится за вчерашнее, и на этом все закончится, поэтому решился заговорить первым: