Девушка отрицательно покачала головой и скрестила пальчики рук, молясь о том, чтобы это был Стихийный факультет.
– Вас определили на Стихийный факультет.
Услышав эти слова, Элизабет запрыгала на месте и захлопала в ладошки.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – затараторила радостно, но брошенный недобрый взгляд Мари поостудил ее пыл.
– Я бы не стала так радоваться на вашем месте, – проговорила она и уткнулась носом в заполнение оставшихся бумажек.
Эль села на край кожаного диванчика и поджала пальчики в протертых туфлях. Интересно, что она имела в виду?
Но тут же девушка отбросила все мысли прочь. Стихийный факультет звучит очень солидно, и после его окончания она будет настоящим магом и специалистом в этом направлении. Элизабет бросила взгляд на Мари. Может, та ей завидует просто. Ведь все знают, что на этот факультет очень трудно попасть, ведь там стипендия в разы больше, чем у многих зарплата.
– Все, – Мари перевернула к Эль белый лист, исписанный красивым подчерком, и подала позолоченное перо, – распишитесь здесь, мисс.
Дрожащими пальцами Элизабет сжала перо и поставила размашистую роспись.
– Это пропуск в общежитие, – коротко бросила на девушку взгляд Мари и ухмыльнулась. – Я бы на вашем месте, мисс, приоделась поприличнее, – она сунула новоиспеченной ученице в руки в ворох бумаг. – Вот это отдадите на вахте, а это – завтра преподавателю. Ваш зачетный табель. Все, свободны, дорогу в общежитие вам покажет «путевик»! – девушка выпустила из стеклянного сосуда сияющий шар, и он игривым сгустком света проскользнул к двери. – Следуйте за ним и не отставайте, а то заблудитесь.
Глава 1
Две недели спустя.
Этот сон снился Элизабет с тех пор, как она попала в Высшую Академию Магии. И продолжал сниться каждую ночь, заставляя девушку сгорать от стыда.
Каждую ночь, проваливаясь во тьму, она непременно оказывалась на солнечной поляне. Изумрудная трава на ней была словно живой. Она оглаживала ноги девушки и заставляла волноваться от нестерпимого предвкушения… только чего, Эль не понимала. Предчувствие обрушивалось на девушку огромной волной цунами, закручивало, переворачивало, лишало способности двигаться, контролировать свое тело. Оно было ледяным и теплым одновременно, отчего дышать было невыносимо тяжело. С каждой минутой, пока Эль находилась на этой поляне, ей казалось, что вокруг начинает собираться еле уловимое дыхание ветра. Оно было необычное и пугающее, оно будто окружало девушку с двух сторон и смыкалось вокруг, захватывая ее в плен. И Элизабет явственно ощущало его на своей обнаженной коже там, где она не была скрыта под легкой ночной рубашкой.
Элизабет в попытках уловить суть ветра, разглядеть его волны оглядывалась по сторонам, но в который раз убеждалась, что это бесполезно. И тогда в душу Эль закрадывался страх, девушка поднималась на ноги, но тут же падала обратно в траву. Она укутывала, овивала ее тело, и все попытки вырваться заканчивались неудачей… И тогда в ладонях Элизабет начинало собираться жгучее пламя, она вбирала его из солнца, что сияло над головой… И вот когда магический шар уже вовсю пылал в ладонях, и оставалось совсем чуть-чуть – произнести всего несколько слов, в глаза Эль бил яркий свет, и она теряла контроль на магической сферой. Та распадалась, уходя в недра земли, а потом начиналось ЭТО…
Сначала ЭТО было похоже на приятное поглаживание по обнаженной коже чьих-то горячих ладоней. Их было немного, по ощущению Эль всего четыре или шесть, или восемь. Девушка терялась, потому что прикосновения она ощущала по всему телу. Они одновременно скользили горячими пальцами по щекам, очерчивая линию бровей и скул, губ и подбородка, выбирали из травы спутанные локоны волос. А потом горячие пальцы спускались ниже по шее, останавливаясь на груди. Они сжимали розовые бутоны возбужденных сосков и играли с ними, заполняли собой разрастающуюся пустоту внизу живота, и Эль становилось неуютно мокро между ног и жарко. Тогда она не выдерживала, и стон, в который был вмешан всхлип, срывался с ее губ. Но это будто раззадоривало невидимых для глаз Эль существ. Они продолжали творить невообразимые вещи. Они мяли и сжимали ее беспомощное тело. Эль, поддаваясь неконтролируемым порывам, выгибалась навстречу этим ласкам и – о, стыд на ее голову – шептала непристойные слова, отчего по поляне разносился тихий смех. Тогда на ее щиколотках сжимались, словно оковы, горячие пальцы и раздвигали ноги в разные стороны, открывая напоказ самые потаенные и нежные местечки девушки. От этого бесстыдства внизу живота бешено пульсировало пламя, и между ног становилось невыносимо мокро. С губ снова срывался стон, стон, который можно было назвать просьбой.