— Он как живой! — восхитилась я.
— Если бы увидела живого, поняла бы разницу, — заметила подруга.
— А ты их видела?
— В детстве. Они садились на каменные помосты и с высоты взирали на город. — Тис, а если они летали… м…иногда… гадили?
— Тупица ты, Глена! — нахмурилась она. — Неужели думаешь, что такие величественные златокрылы опустились бы до этого! — настроение у нее испортилось.
— ну, я же их не видела.
— Ладно, пошли туда, — она махнула рукой в сторону небольшого помоста, где, шутя, народ выбирал драконью невесту. Под смех толпы по грубо сколоченным деревянным ступенькам поднимались худышки, толстушки и даже старушки. И каждую народ встречал хохотом. А человек в маске дракона и накидке нагло хватал каждую за задницу, пытаясь оценить на мягкость. За это, когда конкурсантки спускались с другой стороны помоста, им давали по лакомству.
Зрители смеялись, хлопали, кричали, а я вздыхала. Мне, познавшей кинематограф и 30, куда деваться? Я такая и в здешнем цирке смеяться не буду.
— О! Вот ты где? — вдруг раздалось за спиной, и влажная рука легла на бедро.
Шипя, как злющая кошка, я обернулась к пьяненькому Фаску.
— Руки убери!
— Да не убудет! — шепнул он томно на ухо и прижался ко мне со спины. — О, как от тебя пахнет! М-м! — втянул носом воздух. — Так бы и укусил за бочок!
Я наступила ему на ногу.
— Хоть на двух стой, хоть пинайся — только дай еще понюхать! — мужская ладонь заскользила по моему телу.
— Глаз выцарапаю! — пригрозила.
— Какая дикая кошечка! — и вторая рука легла мне на грудь. Я пнула наглеца по колену, он ойкнул, и, пользуясь тем, что Фаск ослабил хватку, нырнула в поток движущейся толпы. Потом перебралась в другую и скрылась с глаз. Благо, что дорогу запомнила и название Тиасиного округа. Одним словом — не пропаду, если не буду ходить по трущобам.
Пока пряталась в толпе, не заметила, как меня прибило почти вплотную к тому скоморошному помосту. Понимая, что сейчас толпа вынесет прямо на него, попыталась выбраться, но не удалось. Чьи-то крепкие руки подхватили меня, поставили на ступеньки и подтолкнули в спину. Едва я поднялась (деваться-то некуда, обратно не слезешь) — наглый ряженый тоже попытался схватить меня за ягодицу, и я тут же, не желая ославиться, как доступная девушка, сунула ему кулак под нос. Толпа расхохоталась и послышались смешки:
— Да-да! Такая в самый раз! Эту и выберем! Она кого хочешь построит! Будет дракон, как шелковый!
Я попыталась сбежать через другой конец сцены, но «дракон» подхватил, усадил себе на плечо и понес через толпу, запевая:
— Откликнись, Златокрылый, смотри, кто ждет тебя,
Прекрасная девица, как алая заря… — народ подхватил.
Не знаю, сколько бы меня носили по площади, если бы не раздался гортанный рев труб, по которому толпа замерла. Ряженый недоумок не отпускал меня — и я возвышалась над головами людей, как малое дите на шее родителя.
— Эй, ты! Пусти! — прошипела и легонько пнула его, за что в ответ озабоченный скоморох ущипнул меня за зад. На нас и так поглядывали, поэтому пришлось успокоиться, но когда все закончится — он выслушает все, что думаю…
Стража на площади оттеснила людей от ворот, преграждавших путь к высокому зданию, украшенному барельефами с крылатыми ящерами, венками и другими орнаментами. Потом еще раз прогрохотали трубы, раскрылись огромные кованые створки, и из прохода, окруженная охраной, выдвинулась колонна знати и сановников. В ярком паланкине несли тизара и его супругу (это я догадалась интуитивно), а следом потянулись роскошно одетые люди с зонтиками и опахалами.
Если бы я стояла на земле — ничего бы не увидела, а так — хоть какая-то польза от ряженого скомороха. Да и весила не много, так что ладно, пусть верзила держит.
Лазоревое небо — безмятежно, без единого облачка. Даже птицы не парят в нем, прячась в тени. В духоте толпа глухо перешептывалась, ругала власть имущих, жирующий и зазнавшихся, а я вертела головой и разглядывала площадь. Однако вдруг мой «дракон» заерзал.
— Эй, не урони! — пробурчала, решив, что из упрямства теперь с него не слезу. Хотел — получи, я не просила. Но неожиданно почувствовала, как что-то острое вцепилось в спину и, перебирая лапами, ползет к груди — где как раз пришит душистый войлок!
— Е-е! — вырвалось у меня, и заскакало сердце. Скорее потянулась к душистому кусочку, но не успела… Морда огромной крысы ткнулась горячим носом в мою шею… И вот тут я заорала, как резанная: