У меня вырывается сдавленный стон.
— Где аптечка первой помощи?
— В шкафу рядом с моими костюмами есть сумка. — Лука обхватывает правой рукой мой затылок, прежде чем я успеваю отвернуться от него. Он встречается со мной взглядом. — Дыши глубоко, amore mio11. Я в порядке.
— Ты не в порядке! Я могла потерять тебя сегодня, — кричу я и, быстро теряя контроль над своими эмоциями, вырываюсь и бегу вверх по лестнице. Нахожу сумку там, где сказал Лука, и сжимаю ее в руках.
Успокойся. Твои родители готовили тебя к этому. Возьми себя в руки.
Когда я оборачиваюсь, Лука заходит в спальню, черты его лица напряжены от усталости.
— Сядь на кровать, — приказываю я, бросаясь к нему. Я кладу сумку на покрывало и, открыв ее, начинаю доставать из большой аптечки первой помощи бинты, антисептические салфетки и все остальное, что попадается под руку.
— Тебе нужно наложить швы, — выдыхаю я, мои эмоции накаляются. — Прошло много лет с тех пор, как моя мама показывала мне это.
В рамках моего обучения мои родители научили меня, как ухаживать за ранами, но ничто из этого не подготовило меня к этому.
— В сумке есть Дермабонд, — говорит Лука.
Когда он тянется к сумке, я отталкиваю его руку.
— Не двигайся. Я справлюсь. — Я делаю глубокие вдохи, чтобы успокоиться и позаботиться о ране моего мужчины. — Я справлюсь, — повторяю я.
— Остановись, Мария, — приказывает Лука.
Мои глаза устремляются к его лицу.
— Ты что, с ума сошел? У тебя идет кровь!
Лука встает и, обхватив меня правой рукой, прижимает к своей обнаженной груди. Тепло его дыхания касается моего уха.
— Успокойся, детка. Я в порядке. Это всего лишь рана.
Чувствуя жар и силу его тела, по мне пробегает сильная дрожь. Стоя в его крепких объятиях, я, наконец, испытываю шок. В Луку стреляли.
Я всегда думала, что мои люди непобедимы, что ничто не может их тронуть.
— Успокойся, — успокаивающе бормочет он. — Я в порядке.
Возьми себя в руки, Мария.
Я делаю глубокий вдох, наполняя легкие ароматом Луки.
Так-то лучше. А теперь, блять, позаботься о своем мужчине.
Я отстраняюсь и поднимаю на него глаза.
— Я в порядке. — Я иду в ванную и снова мою руки, затем приказываю. — Сядь.
Улыбка трогает уголок рта Луки, когда он подчиняется.
Я принимаюсь за работу, сосредоточившись на том, чтобы моя рука не дрожала, когда я промываю рану и наношу хирургический клей. Я слегка дую на нее и жду пару минут, чтобы убедиться, что я хорошо поработала.
Я слегка провожу пальцем вокруг раны, затем наматываю повязку на его бицепс. Чувствуя себя немного спокойнее теперь, когда огнестрельная рана больше не кровоточит, я облегченно вздыхаю.
Мои глаза останавливаются на лице Луки, только чтобы увидеть, как он наблюдает за мной с чертовски напряженным выражением, затемняющим его взгляд.
Чувствуя себя расстроенной, я говорю:
— Тебе следует немного отдохнуть.
Лука качает головой, берет меня за руку и притягивает ближе.
— Оседлай меня.
Моя бровь взлетает вверх.
— Что?
Его руки нащупывают мои бедра, и я оказываюсь у него на коленях. В шоке я встречаю его пылающие глаза, и он спрашивает:
— Почему ты так сильно отреагировала на то, что в меня стреляли?
О черт.
Глава 18
ЛУКА
В ее глазах вспыхивает паника, и она быстро опускает взгляд на мою обнаженную грудь, которую, кажется, замечает только сейчас, видя, как приоткрываются ее губы, а на лице появилось удивление.
— Мария, — говорю я, чтобы вернуть ее внимание к заданному мной вопросу. — Почему ты так бурно отреагировала?
Ее язык высовывается, чтобы облизать губы, и она бросает взгляд на окровавленные салфетки рядом со мной.
— У меня всегда эмоциональный беспорядок во время месячных.
Разочарование сжимается у меня в груди, потому что она скрывает настоящую причину. Поднимая руку к ее подбородку, я заставляю ее посмотреть мне в глаза.
Чувствуя себя неловко от разговора, она ерзает у меня на коленях. В тот момент, когда ее киска трется о мой член, я твердею.
Мария, очевидно, чувствует это, потому что начинает моргать быстрее, а румянец ползет вверх по ее шее.
Господи, я впервые вижу, как она краснеет, и от этого становлюсь только жестче.
После такого утра я устал, и, честно говоря, терпение мое на исходе.
— Скажи мне правду.
Она качает головой.
— Я сказала.
К черту ее упрямство и гордыню.
И к черту мою.
— Тебе не все равно, — констатирую очевидное.