«Уже пора писать мне о любви…»
Уже пора писать мне о любви:
Я знал ее девчонкой сероглазой,
И девушкой, вошедшей в душу сразу,
И женщиной, с кем дни делю свои.
Девчонку не сумел я отстоять,
И девушка не стала мне родною,
А женщину, которая со мною,
В конце концов боюсь я потерять.
И пусть простят мне женщины мои —
И та, что тут сейчас со мной смеется, —
Но жизнь моя на всех парах несется,
Как продолжение одной любви.
Пусть боль и грусть врывались в жизнь мою
И разрывали жизнь мою на части,
Я без любви не представляю счастья,
Я счастья без любви не признаю.
Пусть кто-то встретит доводы мои
Улыбкой кислой или миной постной…
Уже не рано и еще не поздно —
Пора, пора писать мне о любви.
Тебе
Не дорожное происшествие,
Не случайный в пути разговор…
Наше свадебное путешествие
Продолжается до сих пор.
Если б жил я на Южном полюсе,
Ты — на Северном — все равно
Мы бы встретились в рыбинском поезде
И в одно загляделись окно.
Я, влюбленный в огни причальные,
В черноморские города,
Полюбил перроны печальные
И веселые поезда.
С той поры в любом направлении
Поезд рыбинский нас везет.
Что нам станция назначения,
Лишь бы только вперед, вперед!
Вот и нынче лучом таранящим,
Сквозь осеннюю темноту
Рвется поезд к друзьям-товарищам
Из Ташкента в Алма-Ату.
Поезда, из разлук пришедшие,
Снова мчатся во весь опор.
Наше свадебное путешествие
Продолжается до сих пор.
«Гора заходит за гору…»
Гора заходит за гору —
И пик подобен сахару.
Земля со всех высот
Вприкуску солнце пьет,
Так пьет, что горы ахают
И прошибает пот…
И ветер созидания
Летит сквозь пыль и зной
До точки замерзания,
До жизни неземной,
И грани мироздания,
Меняя очертания,
Сверкают новизной.
И зори опускаются
За горную черту,
И реки с круч срываются,
Вниз головой бросаются,
Седея на лету.
И люди отзываются
На эту красоту.
Ослик
По каменистой просеке
На землю Бухары
Седой узбек на ослике
Спускается с горы.
Старинным едет городом
Колхозный бригадир.
В седле сидит он молодо
И важно, как эмир.
Осанка прямо царская,
Невозмутимый вид.
Из шелка из гиссарского
Халат на нем горит.
А ослик понимающе
Глядит на мир с тоской.
Он хочет быть товарищем,
Не хочет быть слугой.
Он на тебя работает,
Всесильный человек,
Твоей живет заботою
Уже который век!
Бывает, заупрямится —
И с места ни на шаг.
Влюблен ли он без памяти,
Грустит ли просто так?
Чтоб не прослыть угодником,
Упрется в стенку лбом.
Он хочет быть работником,
Он хочет быть рабом.
Стоит душа упрямая,
Дрожит, кричит — беда!
Но люди то же самое —
Упрямы иногда.
От солнца ослик жмурится,
И, хоть устал в пути,
Умеет он на улице
Достоинство блюсти.
И в поле он старается
Весь день, как заводной,
И в горы пробирается
Тропинкой ледяной.
Где он порой окажется,
Там человек замрет,
Машина не отважится
И лошадь не пройдет.
Глядит в арыки улица,
По улице по той
Идет большая умница,
Работник золотой!
На рынке
На рынке вроде как на ринге —
Здесь наступают на тебя
Бидоны, бочки, банки, кринки,
Корзинки,
В тыщу труб трубя.
Подстерегают слева, справа,
Идут упрямо за тобой
Арбузы пестрою оравой
И дыни желтою толпой.
И персики с улыбкой сладкой,
И с поволокой виноград,
Глядящий на тебя украдкой, —
Мол, я ни в чем не виноват.
На рынке, как на ринге,
Кроме
Того, что здесь без правил бьют
И запрещенные приемы
За правильные выдают.
В тебя направлены крутые
Антоновские кулаки,
И за тобой следят седые
Упрямолобые бычки.
И брынза нагло и открыто
В тебя нацеливает взор,
И подступает пирамида
Из краснощеких помидор.
На рынке вроде как на ринге —
Здесь каждый листик неспроста,
С тобой в жестоком поединке
Вся вкуснота,
Вся красота.
Идут в атаку ароматы,
Дары земли,
Дары небес,
Неисчислимые армады
Идут поштучно и на вес.
И делается вдруг обидно,
Что люди здесь безбожно врут,
И ухмыляются бесстыдно,
И все на свете продают.