Где-то возле смерти ходит слава.
Пали за Коммуну на войне
Рядовые с ясными глазами
И застыли в рамках на стене
В русских избах рядом с образами.
Мир гордится жизнью тех ребят, -
Красные солдаты и матросы...
Но доныне матери скорбят,
Все ещё не выплаканы слёзы.
Александра Васильевна
Сорок пятый.
Пластинки все стёртые,
Но счастливо хрипит патефон...
И в медалях мужья,
И не мёртвые,
И не надо им ехать на фронт.
Что не потчуешь брагой рассыльного?
Где румянец застенчивый твой?
Плачешь ты, Александра Васильевна, В подорожник упав головой.
Своего, дорогого, чубатого
Не дождёшься ты мужа в дому...
Незадолго совсем до Девятого
Смерть подкралась под Прагой к нему.
Так ударило горе оглоблиной –
Лишь рыдать и не есть и не пить...
Кличут дети на печке нетопленной, Надо встать. Надо печь затопить.
Как работала – знает лишь солнышко, А ночами – морозный туман,
Чтоб не хуже других дочка Сонюшка, Чтоб обут и одет сын Иван.
Лошадьми не по-бабьему правила, По Ояти сплавляла плоты,
Жизнь почти ничего не оставила
От твоей заревой красоты.
Волос блёкнет, и стан твой сутулится, Трудоднём не прокормишь никак...
Было время – зерна ровно курице, Да три гривенника в кулак.
Сколько нужно душевного, сильного
В жизни разума и тепла,
Чтобы ты, Александра Васильевна, Все невзгоды превозмогла.
Мы со звёздами в небе
Как с равными,
Мы – надёжные стражи страны,
Потому что такими вот славными
Матерями на свет рождены.
Памяти матери
Мать допоздна ждала меня домой, А я с пирушки приходил хмельной; Или в своём бездумии пустом
От милой шёл уже часу в шестом...
......................................
А ныне в забытьи или во сне
Я жду, что мама постучит ко мне.
Придёшь ли ты с седою головой –
Перецелую каждый волос твой.
Пришлось ли грязь тебе в пути месить –
Согрею воду, стану ноги мыть.
А если ты с дороги голодна –
Я плов сварю и принесу вина
Армянского, чей терпкий аромат
Тебе напомнит отчий Арарат...
Мне говорят –
Из-под земли не встать...
Шесть лет я жду...
Всю жизнь я буду ждать...
Колхозные праздники
Так нынче пьётся в дни морозные
В застолье белое вино!..
Ах, эти праздники колхозные,
Где горе вдруг обнажено!
Сверкают лозунги высокие,
И свет струится с потолка,
Смеются бабы одинокие
Лет сорока,
Ах, сорока...
Платки на праздник в лавке куплены, Цветут зимой вкруг головы...
Запили бабы морсом клюквенным, Жуют консервы-голубцы.
Потом под радиолу сиплую
Друг с дружкой пляшут хоть куда!
Но жизнь свою сегодня – сытую –
Сменяли б трижды на года,
Когда за трудодень – лишь галочка
И худо с мылом и мукой,
Да с фронта в отпуск прибыл Пашечка, Сжал грудь чугунною рукой...
А в круг уже выходят парами,
И тесен дом от молодых!
Под их естественными чарами
Застольный разговор притих.
И жаркий пляс –
Аж об пол шапками,
Пьяны от пляски плясуны;
И тихий шёпот между бабками:
«Ах, только б не было войны...»
* * *
Радуга цветных карандашей...
Сын меня рисует очень просто: Невысокого, как в жизни, роста
Ноги,
Руки
И улыбка
До ушей.
Мне б с такой улыбкою
Служить
В беленькой рубашке
В балагане –
Выбивать бы дробь на барабане
Иль на мото по стене кружить.
Или бы с улыбкою такой
Выбрать мне удел канатоходца
И, пока канат не перетрётся,
Трогать воздух смелою рукой...
Нынче я так мало улыбаюсь,
Ничему почти не умиляюсь.
Мальчик в прозорливости своей
Словно видит –
Я с глупцами спелся,
Полуправдой вяленой объелся,
Раздобрел, как старый соловей.
Мальчик будто просит:
«Улыбнись,
Чтоб улыбка широка-широка,
Чтоб она свободна, как дорога, Чтобы беззаботна, словно высь».
Покачнусь,
А не с руки мне гнуться...
Брошу всё. Уйду я от ханжей.
Я ещё сумею улыбнуться,
Как твой человечек, -
До ушей.
Моим ученикам
Я занимался русским языком
С болгарами в полковничьих погонах –
Не просто
Для партийцев закалённых
Командовать глаголом,
Как полком.
Я обучал
Революционеров,
Что с Димитровым шли в боях любых.
В тиши тоннелей,
В глубине карьеров
Гестаповцы расстреливали их.
Я резок по натуре
И запальчив,
А здесь был строгим
И спокойным я,
Я перед ними был почти что мальчик
И каждому годился в сыновья.
Они в ответах путали спряженья, И мел, как дятел, по доске долбил, Но взоры не просили снисхожденья, И я им твёрдо
Тройки выводил.
И был потом особенно печален, Ругал себя за строгость
В пух и прах...
Я, как учитель, был принципиален, А как поэт – их воспевал в стихах.
Разговор с лейтенантом авиации
- Я невесту люблю твою. –
Лейтенант молчит.
- Я в любви, как в море тону. –
Лейтенант молчит.
- Что молчишь? Я не бред мелю... –
Лейтенант молчит.
- Может, я её разлюблю...
Лейтенант встаёт.
Лейтенант мёртв,
Он разбился в прошлом году,
Лейтенант мёртв,
Но я с мёртвым беседу веду.
Ошибаются в небе один только раз; Перепутаны волосы, кровь запеклась, Он подходит ко мне и горячо
Крепкой хваткой сжимает плечо.
У него не осталось ни двора ни кола, Лишь любовь огромна, как небо, была
К девушке восемнадцати лет...
Она плакала очень.
А теперь уж не плачет, нет...
Мы стоим друг перед другом –
Живой и мёртвый стоим,
Не товарищи, не ровесники,
Не соперники мы с ним.
Я всё время вижу
Тебя, лейтенант,
Я её не обижу,
Лейтенант.
Лейтенант ко мне подходит,
Бледный, как стена,
Губы тронуты улыбкой,
Спадает с глаз пелена...
И впервые любовь постигаю,
И впервые я понимаю,
Что всего сильнее на свете –
Она.
* * *
Мне подарили город, целый город...
Не знаю я – на радость или беду.
Мне жарко. Я распахиваю ворот