Выбрать главу

сразу постаревший,

вроде посторонний человек.

От тоски ль, от водки —

все в тумане.

Отрешённый ото всех забот,

осторожно

трогает в кармане

постоянный пропуск на завод.

Что же,

долгий путь не даром прожит,

так сказать,

на трудовом посту...

Говорить об этом

он не может,

и молчать —

никак невмоготу.

Видно, здесь нужны

слова иные.

И, с лихой отмашкою руки,

крикнет:

— Что ж вы, черти, приуныли?

Ну-ка, провожайте в старики!

И забыв,

что на седьмом десятке,

с клетчатым платочком у плеча,

он пойдёт

в немыслимой присядке,

каблуками бешено стуча.

Кружевами, петлями, узлами

сыплет дробь

отчаянно и зло...

Важно, чтобы люди не узнали,

как ему сегодня тяжело.

ПАМЯТИ НИКОЛАЯ РУБЦОВА

Здесь ели —

сухие, как мётлы,

сугробы к крестам намело.

Железное равенство мёртвых

порядок тут свой навело.

Висят полинялые ленты.

Но дело, конечно, не в том,

отмечен ли ты монументом,

иль просто корявым крестом.

К чему?

Чтобы было красиво?

Дороже во веки веков

лохматое буйство крапивы

бесчувственной жести венков.

Но как же нелепо и горько,

что жизни отчаянный след

земли равнодушная горка

как будто бы сводит на нет.

Не верую в необратимость,

в последнюю эту постель.

Не верю, что жизнь обратилась

в холодную груду костей.

Однажды,

собравшися вместе,

ватага шумливых парней

споёт твою старую песню

о звёздах российских полей.

И вот,

воскрешённый стихами,

под рокот гитарных басов,

возникнет твой голос,

в дыханьи

твоих вологодских лесов.

Пусть ели

сухие, как метлы,

в рассветных лучах ножевых...

Я верю

в содружество мёртвых

с весёлым всесильем живых.

* * *

Ночь спустилась,

чёрная, как дёготь,

стужей потянуло от реки.

Не спеши

воспоминанья трогать,

для последних дней побереги.

Вот тогда

на все, что вдаль отплыло,

можешь поглядеть со стороны

и понять,

что «не было» и «было»,

может быть,

между собой равны.

Нужно много

вытоптать дорожек,

чтобы голос памяти позвал.

Память удивительно похожа

на скупого рыцаря подвал.

Дорогое

спутано с ненужным.

Вы не ворошите без нужды

золото сверкающее дружбы,

медяки коварства и вражды.

* * *

Живи, но помни —

ты не вечен,

уходит жизнь за годом год.

И не откладывай на вечер

дневных

и утренних забот.

Застигнет вечер —

встретишь смело,

ведь нет

незавершённых дел.

Ты не жалей о том, что сделал,

жалей о том,

что не успел.

* * *

Лес меня нисколько не боится,

наши отношения просты —

от меня не улетают птицы,

от меня не прячутся цветы.

И почти совсем по-человечьи,

видно, понимают в дружбе толк,

ветки опускаются на плечи,

листьями моих касаясь щёк.

Вы, цветы, кустарник, птицы, звери,

всею глубиною естества

я благодарю вас за доверье,

за признанье кровного родства.

ОТТЕПЕЛЬ

Был воздух солнцем весь пронизан,

тянуло свежестью лесной,

капели зрели на карнизах,

как настоящею весной.

И вот торжественно запели,

о чем-то светлом говоря,

недальновидные капели,

поверив в кротость января.

А он прикинулся пригожим,

он сокрушал снегов завал,

в глаза заглядывал прохожим

и на улыбки вызывал.

И было небо чистым-чистым,

светлели лица и дома,

и толковали оптимисты:

«Сдаёт позиции зима».

Нo вот, небрежен и рассеян, —

иллюзий время истекло, —

дохнул под вечер строгий Север

и превратил капель в стекло.

И вот опять мороз жестокий

встал монолитен, как скала...

Да, до весны ещё далеко,

а это оттепель была.

ЗАПАСНЫЙ ВЫХОД