К чему мне Новый год без милой? Что праздник без тебя?
Мне год любой и месяц — праздник, лишь ты со мною
будь!
Когда б рыдал Бабур в разлуке — сложил бы песню мир Из гулких стонов, тихих вздохов, потрясших эту грудь.
23
Душе моей не были в жизни веселье и радость даны;
Не трать на печаль ни минуты, ни часа короткой весны!
Увы, моей жизни монета катилась печали путем, Мне были разлука, чужбина, удары судьбы суждены.
Извивы кудрей вспоминаю — и пламенных вздохов
дымы, Крутясь, извиваясь, восходят из уст, даже ночью видны.
Покамест красавица эта еще благосклонна ко мне, Ни с кем не хочу я общаться — зачем мне Адама сыны?
Бабур ото всех отвернулся, к подруге лицо обратив: Ему в целом мире отныне другие друзья не нужны.
24
Я обезумел от любви, не в силах скрыться никуда, Среди влюбленных ни один не знал подобного стыда.
Благочестивым подражать пытался в жизни я не раз, Но лишь безумием своим я в мире славился тогда.
С моей любимой разлучен, лишь кровь я приучился пить, И мне отрада от вина теперь воистину чужда.
Шейх запретил стихи писать, пока я зрелость не обрел.
С таким незрелым стариком ну просто сущая беда!
Не диво, если дурачком Бабура сделает любовь, Известно: мудрость и любовь не совпадают никогда.
25
Тюльпан и зелени узор — ланиты нежные с пушком.
Газель среди тюльпанов гор — твой глаз, блистающий
огнем.
Твоим сияньем смущены, все гурии вокруг грустны, Не так ли ясный диск луны туманным обведен кружком?
С другими ты была мила, со мною — жестока и зла, Другим ты верною была, а мне — то другом, то врагом.
Страданий я познал предел, с тобою сон мой улетел, Печаль и слезы — мой удел, пока чернеет ночь кругом.
Страница моего лица вся в строчках слез, им нет конца; Взяв их Для этого столбца, Бабур воспел тебя стихом.
26
Гонец мне доставил письмо, и меня воскресил твой листок, Как будто приказ оживить сумасброда прочел я меж
строк.
Без солнца лица твоего и без жемчуга сладостных уст Из глаз моих слезы бегут — драгоценных жемчужин
поток.
Зачем ты укрыла свой стан под волною душистых волос? Ты пряди свои подбери, чтоб лицом любоваться я мог.
вдали от пьянящих очей я к вину пристрастился, друзья, И твердо теперь заучил я дорогу одну — в погребок.
Свечою твоей красоты обожжен безнадежно Бабур.
Когда же ты вновь прилетишь покружить надо мной, мотылек?
27
Из-за черных кудрей нет мученьям предела опять
Из-за черных бровей жизнь моя потемнела опять.
Я ребенку прелестному сердце вручил, но боюсь:
Разобьет его это дитя неумело опять!
Сто дурных ее дел оглушили, о сердце, тебя, Что ж теперь от нее ждешь ты доброго дела опять?
Дети камни швыряют в меня — ей нисколько не жаль И под градом камней я кричу ошалело опять.
Убежать бы Бабуру — но как от нее убежишь?
Из-за черных кудрей нет мученьям предела опять.
28
Без луноликой не светло от солнечного света, Несладок сахар без нее, чья сладость мной воспета.
Без тонкостанной — кипарис мне грудь стрелой пронзает, Без розоликой — нет у роз ни запаха, ни цвета.
Что стану делать я в раю? Хочу быть с нею рядом, Зачем же мне другой приют в садах другого света?
Пусть голову из-за нее тебе, Бабур, отрубят, Но невозможно оторвать от милой сердце это!
Мне красавица эта, чья плоть так нежна, — нужна, Словно солнце, чьим светом душа зажжена, нужна.
Мне, упавшему ниц, не михраба священный свод — Эта бровь, что искусницей насурмлена, нужна.
С головою, о сердце, простись, — иль влюбленных путь Обходи, коль тебе непременно она нужна.
Всякий, павший к ногам ее, может к устам припас Коль ему лишь могила для вечного сна нужна.
Что с того, что с тобой неприветливы все, Бабур?
Ведь тебе лишь улыбка подруги одна нужна.
30
Благо тому, кто, с милой простясь, край свой покинет.
В мире бродя, свободу избрав, страсти отринет.
Благо тому, кто к миру сему стал безразличен —
Ввысь ли его судьба вознесет иль опрокинет.
Силой нельзя душе навязать жителей мира, Тот, кто живет вдали от людей, — бедствия минет.
Люди земли — враги и беда для человека,
Пусть даже кровь за них он прольет, горы раздвинет.
Краем родным обижен Бабур, милой обижен,
Благо тому, кто, с милой простясь, край свой покинет.
Если б я знал, что разлука убьет меня злая, С милой до смерти я жил бы, печали не зная.
Адом пугают... Но перед пожаром разлуки