— Не волнуйся, все будет хорошо, — шепчу я ей на ухо. Она молчит, нема, все, что она чувствует, скрыто за ужасом в ее глазах. — Давай, пойдем, пока мой отец не позвал нас.
Встав, я протягиваю ей руку. Она осторожно берет ее, доверяя мне себя. Хотелось бы, чтобы она что-нибудь сказала, хоть что-нибудь, но понимаю, почему этого не делает. У двери она останавливается и смотрит на меня.
— Ты будешь там? — спрашивает она меня, будто я могу спасти ее от этого.
— Буду, — отвечаю я на ее вопрос. — Но я не смогу поговорить с тобой или прикоснуться к тебе. Я буду там только для того, чтобы быть свидетелем.
— Хорошо, — говорит она, снова глядя в сторону.
Отпустив ее руку, я выхожу из кабинета отца. Он ждет нас в холле с ключами в руке. Дина стоит с ним; она будет той, кто поможет нам обоим на следующей неделе. Дина была первой у отца, его избранницей, и между ними есть связь, которую можно скорее почувствовать, чем увидеть.
Внутри священной части храма, вдали от глаз публики, белый мраморный алтарь покрыт тканью, а комната освещена свечами. Джозеф и его отец ждут в конце комнаты. Я знаю, что делать и чего ожидать. Дина выводит Вашти в боковую комнату, а я приветствую пророка рукопожатием и выражаю ему свою благодарность. Мой отец, Джозеф и я усаживаемся на деревянную скамью напротив алтаря, пока пророк раздевается. Я никогда раньше не был свидетелем этой церемонии, но знаю, что произойдет.
Пророк одет в белое, а из дырки в льняных штанах виден его пенис, завернутый в белую ткань. При виде этого мне хочется все прекратить. Я не хочу, чтобы он прикасался к ней, но знаю, что это не он касается ее, а Бог через него. Она по-прежнему будет чиста для меня, потому что только Бог коснется ее. Я напоминаю себе, что, отдав этот дар Богу, мы убедимся, что у нас будет долгий и счастливый брак. Ерзая на своем месте, я стараюсь не смотреть на пророка. Несмотря на свои годы, он сохранил хорошую физическую форму. Многолетний физический труд сделал его мышцы твердыми, а сердце — еще тверже. Дина открывает дверь, и входит Вашти. На ней вуаль, белая одежда покрывает все ее тело, за исключением разреза в ткани, через который Пророк войдет в нее. Если бы Наоми была здесь, то это она держала бы Вашти за руку, а затем удерживала бы ее. Но так, как Наоми нет, эта обязанность падает на Дину. На Дину обрушится многое, чего она хочет не больше, чем я.
Пророк начинает церемонию с молитвы и пения, а затем спрашивает Вашти, добровольно ли она отдает себя в жертву Богу через него. Она смотрит на меня через плечо, и я киваю. Мне не разрешено говорить, только быть свидетелем.
— Возложи себя на жертвенник, отдай себя и свое тело Богу, выбирая Его путь, а не путь человека.
Когда она не двигается, я хочу вмешаться, сказать ей, что так и должно быть. Вместо этого Дина подталкивает ее, и она делает шаг вперед, снова колеблется, а затем садится на край мраморной глыбы. Слезы текут по ее румяным щекам, когда она взглядом умоляет меня прекратить это. Мой отец кладет руку мне на колено, словно чувствуя мое желание защитить ее.
Глава 6
Вашти
Мне кажется, что я упала в кроличью нору как в сказке, что это просто ужасный сон, и могу проснуться в любую минуту. Когда Дина сняла с меня одежду и рассказала о том, что произойдет в другой комнате, я мысленно отстранилась. Я хочу уйти, убежать обратно в монастырь и принять свое наказание с улыбкой, потому что ничто не могло сравниться с тем, с чем я сейчас столкнусь. Никогда даже не трогала себя, а идея секса для меня не более чем картинка из учебника по биологии.
Это происходит только между мужем и женой. Я хранила, держала в целости и сохранности и оберегала эту часть меня. Я запечатала ее, потому что мне это никогда не понадобится, ибо собиралась стать монахиней. Быть женой никогда не приходило мне в голову до той ночи, а теперь я должна была позволить незнакомцу забрать то, что я не хотела отдавать.
— Если ты попытаешься бежать, будет хуже, чем ты можешь себе представить. Знаю, это кажется ужасным, особенно для чужого человека, но ты будет счастлива с ним. Он хороший мужчина, и эта неделя будет тяжелой, но, преодолевая трудности, мы обретаем счастье, —мягко говорит со мной Дина, надевая на меня через голову длинное белое одеяние. — Я буду с тобой все время, просто делай, что тебе скажут. Боль временна, рай же вечен.
Она продолжает произносить слова поддержки, которые я не слушаю. В большой комнате сидят Эзра и остальные. Пророк молится и произносит речь, но я глуха к его словам. Страх отключает все мои чувства, и я хочу снова оказаться в своей маленькой монастырской комнатке, где все, чего я боялась, — это трость настоятельницы. Дина подталкивает меня вперед, и я сажусь на край огромного каменного алтаря, словно ягненок на заклание.
Дина шепотом говорит мне лечь, и я следую ее инструкциям, опасаясь того, что со мной может случиться. Что может быть хуже этого? Она поправляет мое тело так, чтобы я легла прямо, ноги свисали с одного конца, а голова покоилась на мягкой подушке с другого. Моя будущая свекровь забирается на меня сверху. Коленями она прижимает мои руки к бокам и садится мне на грудь, чтобы я не могла двигаться. Еще она блокирует мой обзор, поэтому я не могу видеть того, что вот-вот со мной произойдет. Из меня вырываются громкие рыдания, так как я больше не могу скрывать свой страх. Я дергаюсь, пытаясь освободиться, но Дина хватает меня за подбородок и заставляет меня смотреть прямо на нее. Улыбаясь мне, словно от этого мне должно быть лучше, она начинает произносить слова вместе с пророком.
— И да будет так, что ты отдашь Богу то, чего никто не касался.
Рвотные массы поднимаются по моему горлу, и я заставляю себя проглотить вместе с ними и свои крики.
— Чиста сердцем, чиста мыслями, чиста телом, — декламируют они вместе, пока я плачу.
Дина продолжает удерживать мое лицо, смотря на меня. Беззвучно шевеля губами, она говорит «будет больно», а затем прикрывает мне рот другой рукой, заставляя меня замолчать прежде, чем я закричу.
Ее рука меня не останавливает. Не в силах ничего с собой поделать, я кричу ей в ладонь, чувствуя, как мои ноги раздвигаются. Тяжелые руки на моих бедрах и тело пророка между ними мешают мне снова их сомкнуть. Дина качает головой, широко раскрыв глаза в предупреждении, на которое я не обращаю внимания. Мое тело дрожит от ужаса. Я не так себе представляла этот момент. Единственное, что здесь правильно, — это свечи. Пытаюсь повернуть голову, чтобы увидеть Эзру. Он должен знать, что я не хочу этого, что пришла сюда ради него. Пророк говорит что-то, но все, что я слышу — это биение моего пульса в ушах. Что бы он ни говорил, это только ухудшит эту ситуацию.