— Завтра мы поговорим с дамами, — на этот раз через меня говорит Мириам Дине. Затем поворачивается ко мне: — У тебя есть семья, вот увидишь.
Женщины оставляют меня наедине с инструкциями принять ванну и отдохнуть. Следующие несколько дней будут очень напряженными.
Они не лгали о том, что день будет напряженным. С того момента, когда я, проснувшись, помогаю с завтраком, и до тех пор, когда мы садимся на вечернюю молитву, наш день наполнен приготовлениями и делами. Мои ноги болят, и мне уже не терпится положить голову на подушку. За ужином все притихли после того, как Иезекииль сказал, что после молитвы мы должны зайти в его кабинет. Настроение в доме изменилось, и я могу сказать, что то, что ждет меня сегодня вечером, будет неприятным. Моя еда на вкус как пепел, пока одна за другой в моей голове возникают различные мысли. Ничто не может быть ужаснее того, что было в прошлый раз.
Ошибка. Ошибка. Ошибка — снова.
Иезекииль снова оставляет нас в своем кабинете, выйдя за дверью. Эзра теребит рукав своей рубашки, не глядя мне в глаза. В конце концов, он выпрямляется и смотрит на меня.
— У нас есть правила, и когда они нарушаются, возникают соответствующие последствия, — долгая пауза. — Бог говорит нам, что тот, кто щадит розги, ненавидит сына своего(прим.: книга Притчей Соломоновых глава 13 стих 24).
— Я сделала что-то не так? — задаю я вопрос, потому что теперь мне по-настоящему страшно.
— Нет. Нет, Вашти, все хорошо. Но у каждого мужчины в нашей церкви есть две жены: одну выбирает церковь, когда нам исполняется восемнадцать, а другую мы сами, когда наступает подходящее для Бога время. Думаю, Мириам и Дина уже объяснили тебе это.
Я киваю. Они рассказали мне об этом, когда я приехала, что Дина была первой женой Иезекииля, и она присоединилась к нему, когда ей было всего семь. Первая избранная должна быть лучшим другом мужчины, человеком, который ведет его по жизни. Она является основой его семьи и дома. Я обратила на это особое внимание, потому что мне сказали, что первая жена Эзры пропала.
— Моя первая жена, Наоми, сбежала. Она нарушила правила, и поскольку единственный способ разрушить союз между мужем и женой в глазах Господа — это смерть, я не могу попасть на небеса, пока она не вернется.
— Как ты думаешь, она вернется? — спрашиваю я, не желая делить Эзру с кем-то, но понимая его печаль.
Ад — это то место, которым мне угрожали с того самого дня, как я оказалась на ступеньках церкви.
— Мой отец привел ее. — Я удивленно смотрю на него. — Сегодня вечером произойдут две вещи, и ни одна из них не доставит тебе удовольствия. Мне нужно, чтобы ты знала, что я хороший человек и, что бы ни произошло, я — это не просто мои действия. В этой груди есть сердце.
От его слов у меня пересыхает во рту, и я не могу сглотнуть.
— Прошлой ночью я не сказал тебе, что произойдет дальше, потому что не хотел тебя пугать. Сейчас, если ты хочешь знать, прежде чем мы уйдем, я расскажу тебе.
Хочу ли я знать? Смогу ли я пойти, если узнаю? Смогу ли заставить его гордиться мной, если буду знать, что должно произойти? Нет, я не хочу знать.
— Нет. Я не хочу знать. Пойду и сделаю то, о чем ты меня попросишь.
Глава 9
Эзра
Я ни о чем другом не мог думать с тех пор, как отец сказал мне, что они вернули Наоми домой. У меня было не так много времени, чтобы решить, что делать. Беглецов всегда наказывают, но, поскольку она моя жена, именно я решаю, какое наказание девушка получит. Из-за того, что я избрал и соединяюсь с другой, то должен принять Наоми как свою. Я не могу обречь свою душу на ад, так как теперь он будет грозить не только моей, но и душе Вашти.
Моя избранница не захотела узнать, что произойдет сегодня вечером, потому что боится. Я вижу это. Сегодня утром, когда мы ехали к месту для наказаний, я решил, что не допущу, чтобы Наоми принесла грех в мой дом. Она должна быть справедливо наказана за свои действия, и ради этого мы должны соединиться, а затем разойтись в ту же ночь.
Меня мучает чувство вины, Джозеф рассердился, когда я рассказал ему о своем решении. Он сказал, что я не прав, что Наоми этого не заслуживала, но мужчина должен знать, что у меня только несколько вариантов, которые могут причинить боль желанной мной женщине. Все три мои любимицы сегодня с нами. Мои мамы знают, как это будет сложно даже тогда, когда первой жене не грозит наказание.
Дина молчит, она первая жена и точно знает, какой эта будет ночь для них обеих. Поездка длится довольно долго, и несколько раз я замечаю, что Вашти клюет носом. Дамы сегодня не давали ей покоя. Моя мать сказала, что она хорошо поладила с женщинами. Поддержка общины будет важна для нее, как для чужой.
Мы сворачиваем с главной дороги на грунтовую. До остановки еще несколько километров. Епископ, Джозеф и семья Наоми уже там — их машины припаркованы возле большого сарая. Я не вижу машины пророка: либо опаздывает, либо приехал с Джозефом. Сегодня днем друг не сказал, вернулась ли Ноэлль. Был в плохом настроении и позволил своему гневу обрушиться на меня. Я успокаиваю свою дрожащую руку перед тем, как открыть дверь машины для Вашти. Под покровом ночи мы идем к зданию, которое хранит неописуемые ужасы, я был здесь всего раз в своей жизни и до сих пор помню тот запах. Идя по тропинке, я снова чувствую его благодаря разыгравшемуся воображению. Это неподходящее место для соединения, но идеально для наказаний, потому что это именно оно и есть.
Страх вибрирует между нами, когда я беру Вашти за руку. После вчерашней ночи мне разрешено держать ее за руку и открыто говорить с ней в присутствии других. Отец Наоми встречает меня в дверях слабым рукопожатием и умоляющим взглядом. Внутри мать Наоми обнимает ее, обе рыдают. Мириам кладет руку мне на плечо, напоминая, что я человек. Согласен с ней, но также я человек Божий и должен следовать Его законам.
— Ты готов? — спрашивает меня епископ.
Оглядываясь вокруг, я вижу Джозефа, тихо спорящего со своим отцом в дальнем углу. Лицо пророка покраснело от горячего гнева.
— Да.
— Ты уверен, что это твой выбор?
Наоми приподнимает голову от плеча матери, и наши взгляды встречаются. Никогда я не был ни в чем так уверен, как в этом. Она только утащит меня за собой в огненные глубины ада.