– Спасибо, я сыта.
Чтобы быстрее восстанавливались силы, маги едят сладкое, даже если его не любят. И раньше бы я согласилась, но не теперь, когда поменялись вкусовые пристрастия.
Взглянув на дисплей телефона, Николаев тихо сообщил:
– Пора.
Покидать уютное кафе немного страшно – впереди неизвестность, а я так устала от неопределенности и нестабильности своего положения невольной скиталицы. Но что делать, если самая комфортная клетка хуже, чем жизнь в бегах.
– Если боишься, можешь пожить у Петровой, она будет рада.
Представив себя рядом с девушкой – ходячим несчастьем, я по-настоящему испугалась:
– Нет, только не Анжелика!
– Хорошо, тогда остается один вариант – Вольский. Мария, не переживай, он хоть и нелюдимый отшельник, но всегда готов помочь тем, кто попал в беду. А уж с его дочерью, уверен, ты найдешь общий язык.
– Я постараюсь, – пообещала твердо и попросила: – Начинайте называть меня Миаминой или хотя бы Мией, а то забудетесь и в присутствии встречающего произнесете мое настоящее имя.
Николаев недолюбливал прозвища, особенно то, которое прилипло к нему по моей милости. Видать, рука у меня легкая – его стали называть Ником Никовичем не только студенты, но и знакомые, и ему пришлось свыкнуться.
– Я заберу тебя дней через десять, – повторил он едва ли не в сотый раз. – Подыщу тебе новое убежище, а Вольский как раз решит свои проблемы.
Порывистый ветер трепал подол моего сарафана. Мы остановились возле «крайслера» Николаева, припаркованного неподалеку от автобусной остановки. На условленное место пока никто не явился, но мой спутник не нервничал – значит, мы пришли раньше.
– Миа, пожалуйста, будь осторожна, – вдруг обеспокоенно попросил куратор и отвел от моего лица прядь волос.
Он стоял непривычно близко, с тревогой глядя мне в глаза. Подруга еще в университете говорила, что для Николаева я больше, чем подопечная. Но сложно поверить ревнивице, которая сама без ума от преподавателя и выкрикивает обвинения в запале ссоры.
– Я постараюсь, Ник Никович, специально лезть никуда не буду.
Маг нахмурился. Исковерканное имя-отчество действовало на него, как ведро холодной воды.
– Да у тебя все косяки получаются не специально, – вздохнул Николаев и сделал шаг назад.
На «косяки» можно и обидеться: я поняла, на что маг намекает, – на мое обращение. А я бы не назвала его косяком, оно – горе всей моей жизни, событие, которое перечеркнуло все мечты молодой и перспективной магички.
Развить тему и занудно в тысячный раз рассказать, какой преступно неосторожной я была, Николаев не успел. За мной приехали.
Из черного джипа вышел стройный молодой человек. Сняв солнцезащитные очки, он искренне улыбнулся:
– Доброе утро! Рад снова с вами встретиться, Ник.
– Доброе утро. Миа, познакомься, это Василий. Василий, это Миамина.
Вольский самолично за гостьей не явился, отправил одного шофера. Впрочем, я бы на его месте тоже не поехала после магического выгорания.
– Будем знакомы, – широко улыбнулась парню, а он почему-то слегка побледнел.
– Приятно познакомиться, Миамина. – И поинтересовался у мага: – Мы можем ехать?
– Разумеется.
Мужчины перенесли мои вещи из багажника машины Николаева в автомобиль Василия.
– Удачи, Миа, – пожелал куратор. – Звони мне каждый вечер.
– Хорошо, и вы держите меня в курсе.
Попрощавшись, поспешила к внедорожнику, намереваясь сесть рядом с водителем.
Но Вася быстро и чересчур угодливо открыл дверь, молча предлагая сесть на заднее сиденье. Что ж, хозяин, в данном случае возница, – барин. Куда указал, туда и присяду.
Только устроившись с комфортом в кожаном салоне, я поняла, насколько сильно переживала о том, чтобы все прошло хорошо…
Поздним утром черный джип вез меня подальше от одержимого преследователя, в защищенное тихое место, где я смогу хоть немного расслабиться. Шум большого города, постоянные оглядывания, бессонница остались позади. За окном мелькали пасторальные пейзажи: села, утопающие в зеленых, несмотря на жару, садах, луга с лениво пасущимися козами и коровами, бесконечные поля подсолнуха и пшеницы. Благодать!
Разве что дрожащий шофер портил добродушное настроение. Он вел авто, вцепившись в руль побелевшими пальцами. Лицо утратило живые краски, и небольшие веснушки на носу казались брызгами грязи. Запах его страха заполнял салон, ударяя по моему чувствительному обонянию увесистой кувалдой, и открытое окно ситуацию не спасало.