– И тогда-то я понял, что это – одно и то же. Тени, которых мы используем для демонстрации силы. И харты, которых при этом пытаемся уничтожить и никогда не можем!.. Хм! Не слышу от тебя удивленных возгласов. И как давно ты догадалась об этом? – доносится до меня через магически усиленную тишину.
– Совсем недавно. В пещерах, – решаю по возможности не врать. Чем «понятливее» я сейчас буду, тем внезапнее будет мой удар.
– Ну что ж. Тогда ты видела на что способны Тени, лишенные Поводка. А так как, когда моя Тень насытилась, она вернулась под контроль, я догадался, что и остальных можно вернуть. Их всех! Но только ни одному из нас не под силу создать столько связей и удерживать их. Ты, возможно, не знаешь, но у теней есть свое сознание. И когда их много, это слишком много, слишком сложно... Но, если их всех связать в узел! Найти точку преломления! Особенное сознание, которое будет контролировать их, пока ты сам контролируешь его... То тогда неважно, сколько будет теней! Линзе все равно на сколько цветов радуги рассыпается преломленный ей луч. Вот мне была нужна такая линза! И по всем расчетам выходило, что стать ей может только человек. Но люди, которых я раз за разом пытался провести сюда из других миров, гибли при любой попытке превратить их в Тень! Понимаешь? Они могли просто жить тут также, как мы, шаны, жили в других мирах, если хотели. Но ритуал создания Поводка для них не работал! Возраст, пол, наличие магии внутри них, форма этой магии... Все не имело никакого значения. Алие человека не подходило для этого. И тогда-то я понял, что нужно делать! Как же создать нужную Тень...
Все, что он говорит дальше настолько заумное и полное странных научных формулировок, что полезные слова я вычленяю с трудом. Суть же сводилась к тому, что ему был нужен кто-то с магией, рожденный на Киннате, но еще в детском возрасте отправленным в какой-нибудь другой мир, где есть магия, но нет чар. И это как-то связано с формированием алие, теневым уровнем и прочими тонкими материями.
Землю он выбрал заранее. И даже подготовил несколько семей, готовых в любой момент взять ребенка на воспитание. Кого-то подчинил чарами, кого-то хотел использовать «по-тихому», в нужный момент поменяв их родного сына или дочь на подкидыша и убив лишнего...
Вопрос упирался только в ребенка с Кинната. А так как здесь дети были на вес золота, то за беременными следили очень внимательно. И легко это все было не провернуть. Но была одна женщина, которая особенно сильно интересовала Харрисона.
– Видишь ли, у того анира, который понравился моей жене, вскоре появилась своя. И хоть это был статусный договорный брак, забеременела она очень скоро. Я мог просто убить его наследника. Но зачем, когда я придумал для ему куда лучшее применение. Нужно было только его забрать.
– И забрал? – спрашиваю я, догадываясь, какой будет ответ, и что сейчас узнаю какой-нибудь жуткий факт не только из своего прошлого, но и из прошлого родной матери.
– О да. Одна из моих Теней следила за твоим рождением. Но никто не знал, что вас должно было родиться двое. На Земле об этом узнают заранее. Но у нас из-за особенностей формирования магии в ребенке, к детям аниров и шанов не используют никаких чар и ничего вообще до тех пор, пока они не родятся. Поэтому появление близнецов стало неожиданностью. Одного-то я и забрал себе, напугав повитух тенями. Все решили, что это были харты. Так что никто потом не искал тебя.
Ну а дальнейшее он мог толком и не рассказывать. Тут я все понимала уже сама. И пока я жила на Земле, воспитываясь у людей, которые то ли не узнавали во мне своего ребенка, которого мной заменили, то ли вообще были зачарованными, он здесь развлекался, как мог.
Сперва он действительно убил мою мать.
Оказывается, именно его эксперименты по подчинению хартов в виде новых-старых теней спровоцировали появление дневных бурь. Те, с одной стороны, сделали жизнь на Киннате еще менее безопасной. С другой, привели шанов в некоторое состояние мира. Соперничать друг другом стало еще бессмысленнее. Давние распри уже давно носили некий ритуальный характер, но теперь вообще обещали стать частью истории. Так что от этого всего была даже некоторая польза.
Страшно было только то, что Харрисон умел создавать эти бури специально.
Так у Нариссы не стало матери, а у ее отца – жены. После чего последний окончательно уткнулся в карьеру политика, а Нарисса оказалась предоставленной самой себе.
И «добрый дядюшка» Харрисон решил получить с этого все, что только можно.
Вначале он стал ее тайным другом, потом – наставником... В какой момент их отношения перешли в стадию «любовники», я предпочла не узнавать. Меня к тому моменту тошнило от этого типа настолько, что только чудом я не избавлялась от ужина прямо куда-нибудь на каменный пол.