— Думаю, она не уверена. Я больше не доверяю людям, Влад. Не могу поверить ни одному слову, пока не увижу браслет. Пока не получу доказательства правды.
— Прости, зеленоглазка, — Захар поджимает губы, а его ладонь двигается дальше. Неприлично высоко, чтобы можно было списать на невинное касание. — Я не хотел, чтобы всё так обернулось. Есть клятва, связующая и нерушимая. Могу пообещать, что никогда не совру тебе. Или могу попросить у Вольфа браслет, чтобы ты была уверена.
Мне нужно что-то ответить, но не получается, когда губы Захара накрывают мои. Он целует настойчиво, выжимая максимум, но при этом лишь поглаживает пальцами мою шею. Даёт шанс отстраниться, которым я не пользуюсь.
Влад рычит, тихо, гортанно, двигая ладонь выше, стараясь вернуть моё внимание. А после рычит громче, когда сталкивается с пальцами Захара.
Это неправильно. Мы в ресторане. Я всё ещё не определилась, чего хочу от жизни. Знаю, что мужчины не изменились и не стали пушистыми. Но при этом могу лишь шире развести бёдра, когда они отодвигают край трусиков.
— Влажная.
Голос Влада похож на урчанье. Довольное и голодное, которое спускается вибрацией по венам. Стягивает возбуждение тугим комком внизу живота.
— Ты можешь сейчас остановить нас, — голос Захар похож на заговор. Чтобы жар затопил, стало трудно дышать. — А можешь дать нам задрать это платье и довести тебя до оргазма. Так, чтобы ты сжималась на наших пальцах и просила большего.
У меня не получится им отказать. Не в тот момент, когда тело выгибается навстречу и губы жжёт от нехватки поцелуев. Я должна. Но… Почему я должна отказывать самой себе? После — да, после будет время подумать и снова пережить расставание. Но сейчас я могу кивнуть мужчинам и прикусить ладонь, чтобы не стонать в голос.
— Будь громкой, Ди, — пальцы Влада надавливают на вход, так легко скользя внутрь. Сразу два, чтобы было тесно и невыносимо хорошо. — Люблю, когда ты громкая.
— Никто не услышит, малышка, тут звукоизоляция. Покажи, как тебе хорошо.
И я показываю. С хриплым вздохом, когда Захар мягко касается клитора. Обводит по кругу, а затем надавливает, вторя движениям Влада. Они двигаются быстро, не давая мне шанса одуматься.
Всё так стремительно меняется. Всего секунда, когда я отталкиваю их, а теперь стону в шею Влада. Вены стягивает, выкручивает с каждым касанием. Кожа будто немеет, бросает меня в дрожь.
Сжимаюсь, чтобы хоть немного сдержать себя. Не рассыпаться в прах за несколько движений. Хватаю ртом воздух и задыхаюсь, стоит Владу поцеловать меня.
Врываясь языком внутрь, оттягивая зубами нижнюю губу. Он действует яростно и жестко, будто не может насытиться. Рычит, когда Захар перехватывает поцелуй.
Они делят меня. Вместе целуют, вместе ласкают меня. А после Захар добавляет один палец, толкаясь вместе с Владом. Они растягивают меня, надавливают на те точки, что бьют прямиком по нервам. По мозгам, в которых туман. По самому возбуждению, заставляя сильнее разрастаться.
— Какая жадная, — Захар улыбается, когда я вскидываю бёдра и пытаюсь урвать ещё один поцелуй. — Хочешь всё и сразу. И ты получишь это, зеленоглазка. Охрененно влажная. Ты сейчас пахнешь, как майская гроза. Электричеством, дождём, вот-вот разразится гром.
— Быстрее.
Кто-то другой просит это моим голосом. Жалобно и тихо, не выдерживая напора. Меня словно оплетает колючая проволока, сжимается на горле.
Платье сбилось на талии, а туфли давно сброшены. Упираюсь в пол босыми пальцами, стараясь сильнее насадиться на пальцы мужчин. Захар прав, я влажная, жутко, неприлично влажная. И прошу большего, как он говорил. Потому что мне не хватает совсем немного, чтобы мир разлетелся на части.
И мужчины дают мне это «немного». Захар кусает мою шею, рыча. Проводит языком, раз за разом прихватывая кожу. А Влад оттягивает волосы, заставляя запрокинуть голову, и терзает мои губы. И этого хватает, чтобы меня накрыло волной.
Цунами, когда не получается выплыть. Могу лишь тонуть и наслаждаться тем, как всё внутри переворачивается. Уничтожает меня, убивает. Задыхаюсь, не сдерживая крик, и сжимаю бёдра, кончая.
— Вот так, Ди.
Захар гладит мои бёдра, целует за ухом. Касается, постоянно касается, что только продолжает агонию внутри. Сладкую, приятную муку, которая утихает, когда Влад слизывает кровь с треснувшей губы.
— Наша отзывчивая малышка.
Ваша? Правда ваша? Без делёжки, без лжи?