Перед нами раскинулось многомерное пространство. Оно как миллионы жидких зеркал, струилось по сторонам. В них отражалась история мест и существ, некоторые повторялись много раз, но в разных вариациях. В одном измерении герой истории погибал, в другом находил решение, в третьем страдал от одиночества, в четвёртом жил в большой и дружной семье. И таких примеров измерений одного героя были сотни, если не тысячи. Его судьба не была определенной, вариантов развития событий было множество. И это при рассмотрении ближайшей зеркальной струны, что тянулась далеко вперёд. — К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т-
— Поразительно, — прошептала я. — Интересно, а про нас здесь есть? Про меня?
— Лучше не знать, — ответил Октябрь.
— Но почему? Это помогло бы избежать ошибок, жить так, как мечтаешь…
У меня пропал дар речи, ведь я увидела себя и родителей. Струны множились, как по заказу, когда я жадно впилась в них взглядом. Мне хотелось увидеть всё! Вот здесь, мама и папа, мы обедаем в кафе и такие счастливые! Я взрослая, как сейчас! Какие они красивые! А ведь это могло быть правдой.
Меня затрясло. А вот здесь, я маленькая в детдоме… это моя жизнь. Слёзы душили меня, но я резко стёрла их, чтобы не мешали смотреть, видеть то, что мне никто на свете дать не мог.
— Лина… — Октябрь слабо попытался меня отвернуть от зеркал, что становились всё чётче и шире, словно лента кинопленки. — Не нужно смотреть.
— Нет! Не отнимай у меня этот шанс! Пусти! — крикнула ему, потому что он начал меня заворачивать к себе и струна моей жизни начала исчезать, меняясь местом с другой историей.
Я вырвалась из объятий Октября, и судорожно выставила руки, готовая вернуть всё на место. Благо, она сама проявилась вновь.
Что же это? Где мы оступились так?! Ведь всё могло быть хорошо… я не могла оторваться, альтернативные варианты буквально поглотили меня.
— Я могла быть счастливой, — горько прошептала я, и эта фраза эхом разлетелась в пространстве, умножаясь, раз за разом.
— Лина, прошу тебя, иди ко мне, — ласково сказал Октябрь, но я не хотела его объятий, я хотела знать ответ.
Кто виноват в смерти родителей? Ведь до сих пор, мне так никто ничего нормально не объяснил.
— Любимая, не плач, ты разрываешь мне сердце. Это прошлое и несбыточное, оставь…
— Ты не прав. Тебе не понять, — судорожно рассматривая струны, пыталась найти ответ. Но, внезапно увидела то, чего никак не ожидала.
Глава 48
Мне стало дурно, ведь я увидела себя в объятьях темной фигуры, лицо которой скрывал глубокий капюшон. Я не выглядела испуганной, что и поразило меня. Я была счастливой.
Это какой-то бред! Этого не может быть! У меня застучали в висках, и я на мгновение закрыла глаза, глубоко вдохнув и плавно выдохнув. Видение исчезло, и его сменило другое, от которого внутри всё замерло. Вот он, ответ…
Я маленькая сижу посреди комнаты, играю в кубики на полу, как вдруг гаснет свет. Но, следующее удивило меня. Та я, что показывала расширяющаяся зеркальная струна, делает щелчок пальцами и получается огонёк в руках, как свечка.
Может это зажигалка?
Но, я вижу своё довольное детское лицо, освещённое золотистым светом пламени. Оно лежит на моей ладони! Я играюсь ним. Видно, что мне не страшна темнота, и ясно, что способности были в детстве.
Куда же они делись потом?
Но, следующая картина буквально отвечает на мой вопрос. Позади меня возникает чёрное нечто. Масса без формы, возвышается над моей макушкой и тяжёлой каплей тушит мой огонёк.
Моё сердце буквально выпрыгивает от ожидания, меня колотит, и Октябрь вновь пытается меня позвать, но я делаю резкий знак рукой, чтобы не мешал. Он, смирившись, стоит в ожидании. А я, вижу, как внезапно вспыхивает вся комната. Я всё также сижу на полу, но уже с огромными глазами, полными слёз, будто под куполом от огня. Он меня не трогает, а та черная масса мечется, ища спасения, и булькая, сгорает дотла. Огонь гаснет, вновь уменьшаясь до размеров свечки.
Дальше вижу, как отец выламывает дверь, и хватает меня на руки, озираясь по сторонам с ужасом в глазах.
Дальше переезд в новый дом, и лица родителей уже не такие счастливые. Они озадачены, напуганы и всё время в напряжении. Они ищут ответы в родовых книгах, я вижу, как отец открывает старинную записную книжку и много раз кому-то звонит, но всё тщетно. И мы снова переезжаем. В этот раз, мои воспоминания совпадают с картиной на зеркальной струне.
Это моё самое яркое воспоминание. Мы на пляже. Тепло и хорошо. Мы держимся за руки, и отец говорит мне: «Тот, у кого светит солнце в душе, будет видеть его даже в самый хмурый день». Я не слышу его слов, ведь струны, как немое кино, но отчётливо помню этот момент.