Январь говорил, а я слушала как во сне. Глядя на его красивое, белоснежное лицо, на яркие, хоть и холодные глаза, как двигаются его губы… и слова, что слетали с них, буквально сбивали с ног.
Все братья смотрели на меня в ожидании ответа. В их глазах читалась такая томительная печаль от озвученной правды. Никто не отрицал сказанного. Я как-то замедленно повернула голову в сторону Октября, а он, прикрыв глаза, опустил голову, принимая сказанное братом.
— Прости нас, — сказал Декабрь, не то мне, не то брату.
Уже не важно…
Смысл в том, что я не понимаю, что мне теперь делать с этим признанием.
«И выбор твой нам ясен… Что делать с огнем в сердце, что зажегся в наших сердцах и душах после встречи с тобой…» — эти фразы плавили моё сознание.
— Что я натворила… — вслух слетел с моих губ шепот.
— Ты не виновата. Любовь не спрашивает разрешения, она… просто есть, и сделать ничего нельзя, — сказал Апрель.
— Простите меня… мне надо побыть одной… мне срочно надо, — желая сбежать с поля их зрения, не в силах подобрать ни слов, ни мыслей к этой ситуации.
— Лина, не уходи! — попытался взять меня за руку Октябрь, но я отстранила его, качая головой. Чувствую, что дышать нечем.
— Одной… побыть надо, — еле вымолвила и быстро пошла к дворцу без оглядки, не чувствуя ног.
Они же для меня как братья стали. Эта новость просто сбила меня с ног. И как мне теперь быть? Как любить Октября, зная, что они смотрят и страдают?
И они всё это время смотрели на нас… смотрели и думали про себя о своих чувствах, но не смели признаться. А теперь всё вышло наружу. Лучше бы я не знала. Как же стыдно.
Перед глазами до сих пор стояли их образы, прокручиваясь по кругу, словно калейдоскоп. В горле ком эмоций застрял и душил меня. Мне казалось, что я иду на месте, слишком медленно. А они не посмели меня остановить, тоже стоя в ступоре мыслей на той поляне.
Говорили же, предупреждали, что никакой любви. Видимо правильно это было… но, ведь, сердцу не прикажешь, даже если сделать вид, будто ничего нет. Гореть будет внутри и однажды прожжёт дыру. Почему всё так? Зачем?!
Меня затрясло от мысли, что теперь я не имею права показывать свою любовь. Как я могу дальше получать то, чего так долго добивалась, зная, что другие глядя на меня страдают? Я не могу. Не имею права. Так горько стало не только в душе, но и на губах. Слёзы что текли по щекам, попадали на губы.
— Ну, за что мне это? Почему всё так? — вопрошала я, остановившись у крепкого дерева, облокотившись на него спиной, глядя в небо.
Ну, скажи мне, зачем их мучить любовью? Ведь я не могу дать её каждому. Это несправедливо, — мысленно обратилась к НЕЙ, желая услышать ответ, хотя точно знала, что она не ответит.
Вселенная молчит, предлагая мне самой сделать выбор. Но, я не то, что выбор сделать не готова, я братьям-месяцам в глаза смотреть не смогу теперь.
— Не плачь, дорогая, — раздался голос Гелиодора.
— Зачем ты пришёл? — вытирая слёзы, нахмурилась я.
— Кто-то должен приглядывать за тобой. Особенно после такого потрясения. Я бы тоже обалдел, если бы мне сразу двенадцать месяцев в любви признались, — сказал он, хихикнув.
— Не смешно, — улыбнулась я, представив ситуацию с котом. Глупая шутка, но ему удалось меня отвлечь на мгновение.
— Ты ничего с этим не сможешь сделать. Ты это понимаешь? Ни ты, ни они не виноваты в том, что случилось. Так решили звёзды. Так решило пламя. Так решила Вселенная. Они приняли это, и старались жить, не причиняя неудобств ни тебе, ни брату. Но, Кот, этот наглый тип, решил, что имеет право распускать язык! За это и наказан, ведь всегда так поступал, и продолжает в том же духе. Ничему жизнь не учит, — Гелиодор покачал головой.
— О чём ты?
— Как? Ты разве не слышала, что он сказал на острове? — удивлённо спросил Гелиодор, а я покачала головой в ответ.
— Там столько всего было, что я видимо, не обратила внимания. В мыслях были образы родителей, после зеркальных струн Мирового Змея.
— Ты что-то увидела про себя?
Я кивнула в ответ.
— И я всё проспал. Досадно, — фыркнул Гелиодор. — И что ты увидела?
— Узнала, как они погибли.
— И всё? Больше ничего не видела? — как-то подозрительно спросил Гелиодор.
— Нет, — солгала я, — если не считать пары вариантов моей жизни без пророчества.
Говорить о видении с Орголиусом я не собиралась никому, и сама хотела его забыть.