1950
Термометр («Ползет в стеклянной трубке ртуть…»)
Ползет в стеклянной трубке ртуть
Всё выше от полоски красной.
Мне трудно пальцем шевельнуть
И вдаль гляжу я безучастно.
Но сердца не сжимает страх:
В земных скитаньях мало смысла.
Вот, словно версты на столбах,
Мелькают на полосках числа.
Дороги вьются в пустоте,
Бежит навстречу мне сто третья…
Сойду на сто седьмой версте
С путей земных — в тысячелетья.
1948
«И неродившийся, и навсегда уснувший…»
И неродившийся, и навсегда уснувший
Во власти, может быть, тождественного сна.
Без страха думаем о вечности минувшей,
Но почему-то ночь грядущая страшна.
Быть может, испугал бессмысленной насмешкой
Короткий путь земной, и путник ждет с тоской,
Что там, как на земле, он будет снова пешкой
В руке лунатика за шахматной доской.
1948
«В какой неразгаданной чаще…»
В какой неразгаданной чаще
Рождаются наши сны?
Мне снится, что в комнате спящей
Обрушились три стены.
Дурманит и душит отрава
В излучинах трех путей —
Свобода и Счастье и Слава
Смеются во мгле аллей.
Но листья в саду облетели…
Бессильны земные сны!
Разрушить они не сумели
Четвертой глухой стены.
1947
Моему брату («Вчера ты улыбнулся мне…»)
Вчера ты улыбнулся мне
Знакомой с детских лет улыбкой,
И наше горе в тихом сне
Казалось странною ошибкой.
Я помню смех и голос твой,
И шарф, повязанный небрежно…
И ты живой — совсем живой —
Не знал о том, что неизбежно.
Давно я, как во сне, живу
И я не знаю, где граница
Меж лютой мукой наяву
И счастьем, что так редко снится.
1945
ИЗ ЦИКЛА «АЛЬПИЙСКИЕ ОЧЕРКИ»
I. «Бродить по склонам без дороги…»
Бродить по склонам без дороги
В ночной холодной синеве,
Когда скользят бесшумно ноги
В обрызганной росой траве.
Остановиться на подъеме
И сквозь предутреннюю муть
На мир в благословенной дреме,
На бестревожный мир взглянуть.
Смотреть, как заалеют скалы
И вспыхнут снежные поля,
Как пробуждается устало
Неотдохнувшая земля,
Как дрогнут каменные кручи
Сквозь слезы многоцветных струй,
Едва земли коснется жгучий,
Жестокий солнца поцелуй.
1948
II. «Снова запах нагретого сена…»
Снова запах нагретого сена
Аромат вечерних лугов
Раздвигает привычные стены
Снова вижу взлёт облаков
И зубчатых вершин очертанья —
Их расплавленное кольцо…
Горный ветер и чье-то дыханье
Обжигают опять лицо.
Мы сбегаем по скользкому скату
И мы слышим бубенчики стад.
Мы несемся навстречу закату —
В ледниках пламенел закат.
Я, быть может, от блеска ослепла,
Захлестнуло волной тоски…
Умирали над грудой пепла
Окровавленные ледники.
1948
III. Полет («Капор узорчатой вязки…»)
Капор узорчатой вязки,
Яркий платок шерстяной.
Быстрые мчатся салазки
Узкой тропой ледяной,
Спуском среди оснеженных
И угрожающих стен.
Мускулы рук напряженных
И — неожиданный плен.