«Что было нежностью согрето…»
Что было нежностью согрето
И что в слова нельзя облечь, —
Всё это встречу где-то, где-то,
Когда мне будет не до встреч.
Там с неизбежностью прощальной
Безрадостно и беспечально
Раскинется недвижный свод,
Там ждет паромщик молчаливый
У берегов подземных вод
Вблизи нешелестящей ивы…
«Безмолвна жуткая столица…»
Памяти Э. Л.
Безмолвна жуткая столица.
Гусиный шаг тупых солдат.
В двадцатом веке небылица
Страшней, чем сотни лет назад.
Горячий взгляд, тревожный шепот
И нежность скорбного лица…
И вновь шагов тяжелых топот
У оснеженного крыльца.
Под белым фонарем вокзала
Блеск обручального кольца —
Как отблеск светлого начала
Непостижимого конца.
«Я не хочу стучать в чужие двери…»
Я не хочу стучать в чужие двери
И греться у случайного костра.
Мне дороги мои, мои потери,
Уединенность мне сестра.
А за размах минувших дней широких,
За то, что я стихами говорю,
За смех детей, за пушкинские строки,
За энциан на скалах синеокий
Создателя благодарю.
«Мы жизнь, как башню, воздвигали…»
Мы жизнь, как башню, воздвигали
Из кубиков — из дней, ночей,
Из незатейливых деталей
И повседневных мелочей.
Играя, мы не замечали,
Что башня нас переросла,
Что в неглубокие печали
Боль настоящая вошла.
А ныне у подножья башни
Шумит и пенится поток.
Одна теперь и всё бесстрашней
Я жду: когда наступит срок?
Вода бурлит и камни лижет
Высокой башенной стены…
Пусть неизбежное всё ближе,
Но дни не мною сочтены!
Куда-то в ночь часы, мгновенья
Уходят, горестно звеня.
Былого золотые звенья
И плачут, и зовут меня…
«Где ты, девочка с мягкою чёлкой…»
Где ты, девочка с мягкою чёлкой,
Шестилетняя тёзка моя?
Разливались по синему шелку
Облаков белоснежных края…
Ты сказала, взглянувши на небо:
«С молоком светло-синий кисель!»
Над тобою смеялись… О, где бы
Мне найти тот веселый апрель?
Это было в каком-то апреле…
А в каком? — Потеряла я счет!
Мы устали, давно постарели,
Только девочка где-то поет,
Повторяет свои небылицы,
Так же молодо плачет она…
У какой тридевятой границы
Зеленеет все та же весна?..
«Уже бледней скудеющие тени…»
Уже бледней скудеющие тени.
В опавших листьях мертвая трава.
Мне жаль куста озябшего сирени:
Распалась прахом хрупкая листва.
Исчезли птицы — щебета не слышно,
А в мае песни зазвенят с утра;
Вновь голый куст залиловеет пышно,
Вновь станет теплой мерзлая кора.
Но мы? Но мы? Просить ли исступленно
О жалости и возносить хвалы?
Ведь здесь, как в храме стройные колонны,
Стремятся ввысь молитвенно стволы.
Когда заря торжественно и просто
Опять зажжет на водах огоньки,
Ждать чуда иль… с перил чугунных моста
Внять голосу настойчивой реки?
«Облака из алебастра…»
Облака из алебастра
На осенней синей тверди,
Словно снег на синем льду.
Замерзающие астры
Тихо шепчутся о смерти
В умирающем саду.