«Ты говорил в рассветный час…»
Ты говорил в рассветный час,
Что по тебе грущу напрасно,
Что смерть не разлучила нас
И что она, как жизнь, прекрасна;
Она — другой лишь облик сна, —
Ты здесь, за дымчатой стеною,
И крепко верить я должна —
Незрим пока — всегда со мною;
Что мы, любовью смерть поправ,
Не будем больше расставаться…
Я повторяла: «Да… ты прав…»
Не надо было просыпаться!
«Тишина. Темнота. Фонари…»
Тишина. Темнота. Фонари
Не мигают слепыми глазами.
Далеко нам до новой зари
И беззвездная бездна над нами.
Оглушенные тишью дома
Опустили усталые веки.
Усыпляет беззвучная тьма
Все застыло, как будто навеки.
Почему же мерещится мне,
Что в тоске, как вселенная, давней
Кто-то плачет во сне, в тишине
В каждом доме, за каждою ставней?
«Мне с тобой сегодня скучно…»
Мне с тобой сегодня скучно.
Ветки плачут за окном.
Ветер, тучи в небе скучив,
Сучьями стучится в дом.
А слова с тоскою бледной,
Словно капли на стекле,
Расплываются бесследно
И теряются во мгле.
Новых слов твоих не слышу,
Старые давно забыв…
Пусть сорвал бы с дома крышу
Ветра яростный порыв!
«Молились… Робкими руками…»
Молились… Робкими руками
Бросали горсточки земли…
Покрыли черный холм цветами,
Поплакали… Ушли…
Почувствовал внезапно каждый
Прилив каких-то новых сил,
Необъяснимый голод, жажду,
И, удаляясь от могил,
В душе бранил себя за спешку,
Обманывал себя, что сыт,
И гнал невольную усмешку,
Испытывая стыд.
Дома в кладбищенском квартале,
Деревья чахлые и пыль
Прекрасными нежданно стали…
Пусть слезы снова набегали,
Прочь увозил автомобиль.
«На грубые краски реклам…»
На грубые краски реклам,
На жалкие в клочьях афиши,
На улиц неубранный хлам,
На копоть и дымные крыши
Глядела ты с арки моста.
И голос почудился свыше:
«Опомнись! Везде — красота».
В прозрачной бездонности синей
Увидела ты облака,
На крышах сияющий иней…
В перила вцепилась рука.
И плакала ты, сознавая,
Одна на высоком мосту,
Что ты еще слишком живая,
Чтоб кинуться вниз — в пустоту…
«Ты простить ему была готова…»
Ты простить ему была готова
И, с судьбой вступив в неравный спор,
Каждый вечер в сумрачной столовой
Ставила второй — его — прибор.
Зажигала свет под абажуром,
Приносила свежие цветы,
И ждала в кухонной амбразуре
Или — чаще — в кухне у плиты.
Дни и годы… Мятежи и войны…
Ты умела их не замечать.
Терпеливо и почти спокойно
Ты ждала, чтоб снова жизнь начать.
Жизнь прошла… Прошла как будто даром,
Старость тихо постучалась в дверь…
Но его ты не видала старым
И судьбу благодаришь теперь.
«Il neige» (Картина Марка Шагала)
Играет Арлекин с татарскими очами,
Часовенка и хаты на снегу…
И звуки вьются ввысь, а там — над облаками
Летит видение, опутанное снами,
Из музыки рожденное в мозгу…
Мечту художника не выразишь словами.
ПУТЕВАЯ ТЕТРАДЬ
I. «Мы летим навстречу солнцу…»
Мы летим навстречу солнцу
И часы бегут вперед.
К полукруглому оконцу
Темнота ночная льнет.