11
вавшая за полную свободу от канонов, школа Данрин в конце концов создала свои собственные каноны, возведя в принцип неправильность формы и смысловую неопределенность.
К началу восьмидесятых годов школа Данрин стала постепенно утрачивать свое влияние и на первый план выдвинулись такие поэты, как Гонсуй (Икэниси Гонсуй, 1650-1723), Оницура (Уэдзима Оницура, 1661-1738), для которых поэзия была не затейливой словесной игрой, а прежде всего способом выражения мыслей и чувств поэта. Появившиеся в те годы сборники — «Хигаси никки» («Восточный дневник») Гонсуя (1680), «Нанахякугодзю-ин» («Семьдесят пять строф») Синтоку (1680), «Муса-сибури» («В стиле Мусаси») Тири (1682), «Минасигури» («Полые каштаны») Кикаку (1683) — свидетельствуют о возникновении новых веяний в поэзии «хайкай». Авторы этих сборников стремились расширить и обогатить лексикон «хайкай», охотно заимствовали образы из китайской поэзии, ввели в обиход китайскую лексику. Эти новые веяния поддержал и Басе, к тому времени уже добившийся признания в качестве главы новой поэтической школы.
В 1680 году был опубликован первый сборник школы Басе «Тосэй дэйдокугин нидзюкасэн» («Двадцать одиночных циклов «касэн», созданных учениками Тосэя»), в котором участвовали Сампу, Бокусэки, Ранран, Рансэцу, Кикаку, Бокутаку — всего 21 человек. Вслед за ним появилось еще несколько сборников, составленных учениками Басе, и подтвердивших их намерение стать лидерами нового течения в поэзии «хайкай». Желая соответствовать новым поэтическим идеалам, Басе взял себе псевдоним Кукусай (букв. «Кабинет беззаботной легкости»)3, перестал участвовать в поэтических собраниях в качестве судьи и зимой 1680 года, покинув дом в Одавара, где прожил около пяти лет, поселился в местечке Фукагава на берегу реки Сумида. С тех
1 «Кабинет беззаботной легкости» — В «Чжуан-цзы», в главе «Сглаживание противоположностей», в знаменитом эпизоде с бабочкой об этой бабочке говорится, что она «беззаботно-легка» (кит. «юйюй», яп. «куку»).
пор, сделавшись, подобно древним китайским поэтам, нищим отшельником, Басе жил на попечении своих друзей и учеников, тех, у кого его идеи вызывали сочувствие. Для них же дом Басе стал прибежищем, дарующим покой и тишину их уставшим от городской суеты душам, той самой Деревней, Которой Нет Нигде, о которой говорится в «Чжуан-цзы»4. Именно в те годы и возник образ идеального поэта-отшельника, обретающего гармонию в единении с миром природы, который фигурирует в более поздних произведениях Басё. Сначала, по примеру своего любимого китайского поэта Ду Фу, Басё называл свою хижину «Приютом причаливающих лодок»— «Хакусэндо», но, когда в саду пышно разрослась посаженная вскоре после переезда в Фукагава банановая пальма («басё»), соседи дали дому новое название — «Банановая хижина» («Басёан»), хозяин же ее начал именовать себя Банановым старцем — Басё-окина. (Впервые этот псевдоним был использован в 1682 году, под ним в сборнике «Мусасибури», составленном Тири, было опубликовано такое трехстишие: «Ураган.// Слушаю — дождь по тазу стучит. / / Ночная тьма»). Скоро Банановая хижина стала признанным центром нового направления в поэзии «хайкай».
В конце 1682 года в Эдо случился большой пожар, и Банановая хижина сгорела. С трудом спасшийся Басё отправился в провинцию Коею, где нашел приют в доме своего давнего друга Такаяма Дэнъэмона. Весной следующего 1683 года он вернулся в Эдо, а к зиме снова перебрался в Фукагаву, в восстановленную стараниями учеников Банановую хижину, где, однако, не прожил и года: очевидно, остро ощутив, сколь тщетны попытки укрыться от мира, Басё решает начать жизнь странника и к концу лета 1684 года, сопровождаемый одним из своих учеников, Тири, отправляется в первое странствие, позже описанное в путевом дневнике «Нодзарасикико» («В открытом поле», 1685—1687). Побывав на родине в провинции Ига, Басё идет в Ёсино, Ямасиро, Мино, Овари, затем уже в 1685
* Деревней, Которой Нет Нигде, о которой говорится в «Чжуан-цзы» — см. примеч. 1 к основному тексту.
13
году выходит на дорогу Кисо и к концу весны возвращается в Эдо,
«Хокку», написанные Басе во время этого путешествия, равно как и созданные им и его учениками циклы «нанизанных строф» («касэн»), свидетельствуют о новых изменениях, произошедших в «стиле Басе» — «сёфу». Если в первой половине восьмидесятых годов Басе постоянно обращался к китайской поэзии, надеясь именно в ней найти ту истину поэзии, к которой он стремился всю свою жизнь, то во второй половине восьмидесятых годов он сосредоточил внимание на окрркающем мире, словно заново открыв для себя его ценность, причем главной идеей, определившей творческие искания поэта этих лет, стала идея гармонического единения человека с природой, единения, в результате которого и рождается подлинная поэзия. Басе почти перестал употреблять китайскую лексику, в его стихах появилась строгая простота и изящество, характерные для зрелого стиля «сёфу». Последующее десятилетие (1684— 1694 годы) отмечено расцветом школы Басе, которая выдвигается на ведущее место среди школ «хайкай» как Эдо, так и Киото.