— Очень рад, — отвечал Шульц.
Они встали; скрипка провожала их до передней и низко кланялась.
Покровительство княгини Г*** была цель всех ее желаний, но, с тех пор как княгиня от музыки перешла к благотворительности, она потеряла уже надежду на эту полновесную подпору. Теперь путь был открыт:
скрипка торжествовала.
На улице Шульц начал упрекать своего товарища.
— Бедный человек! — отвечал он. — г Ты овца между волками; хочешь успеха? Брось совесть.
— Неужели, — сказал музыкант, — мы живем в веке до того развращенном, что, кроме эгоизма, нет более никакого чувства, нет никакого, хоть невольного, доброго движения? Неужели все люди презрительны и низки? — Машинально схватился он за карман: в кармане лежала табакерка — подарок Мюллера. Он вынул ее, посмотрел на нее — и душе его стало легче.
В эту минуту два пальца протянулись к его табакерке.
— Позвольте-с! Надворный советник…
Шульц поднял голову. Перед ним стоял маленький чопорный господчик в голубых очках, с носом вверх, с видом весьма самодовольным. Господчик протягивал руку к табакерке, приговаривая: «позвольте-с», а потом, указывая на себя, повторял с гордостью: «надворный советник…»
Шульц никак не понимал, отчего надворный советник имеет более другого права нюхать табак.
— Что Вам угодно? — сказал он наконец..
— Табачку-с… надворный советник…
— Я не нюхаю, — отвечал хладнокровно Шульц и положил табакерку в карман.
Лицо господчика переменилось.
— Странно! — забормотал он. — Странно! Неучтиво! Очень неучтиво! Князь Борис Петрович, граф Андрей Ильич, князь Василий Андреевич мне сами всегда говорят: «Любезный! Не хочешь ли моего?..»
Шульц был уже далеко.
Господчик пошел сердито по улице и ворчал себе под нос:
— Неучтиво, очень неучтиво!.. Князь Борис Петрович, князь Василий Андреевич… Очень неучтиво! — Вдруг он весь изменился: по улице шел какой-то вельможа и кивнул ему головою. Господчик согнулся крючком, опустил шляпу до земли; лицо его просияло отблеском какого-то невыразимого чувства.
Концерт
Через несколько дней петербургские охотники до афиш читали следующее объявление:
«С дозволения правительства в среду, 16-го апреля, в зале ее сиятельства княгини Г *** Карл Шульц, фортепьянист из Вены, будет иметь честь дать большое инструментальное и вокальное музыкальное утро.
Часть 1
1. Увертюра Моцарта.
2. Концерт Бетховена (Г-и Шульц).
3. Ария из Фрейшюца (Г-и Н ***).
4. Концерт Вебера (Г-и Шульц).
Часть 2
5. Соло с колокольчиками для скрипки (Г-и X ***),
6. Дуэт из Нормы (Г-да Г *** и Г ***).
7. Концерт Мендельсона-Вартольди (Г-и Шульц).
Цена билетам 10 рублей
Билеты получаются в музыкальном магазине г. Пеца и у настройщика, живущего в Малой Морской, в доме под № 42, а в день музыкального утра — при входе в залу».
Цену назначил настройщик вопреки мнению Шульца, который находил ее весьма высокою. Настройщик утверждал, что о достоинстве артистов заключают по цене их билетов, и потому спустить цену — значит поставить себя ниже других.
Настала середа. Зала была вычищена. Ряды стульев поставлены обыкновенным порядком. Два часа пробило.
Начали съезжаться. Шульц был в соседней комнате и ожидал очереди своей явиться перед почтеннейшей публикой. Почтеннейшей публики было немного: несколько записных посетителей концертов, несколько барышень, умеющих бренчать на фортепьянах, несколько франтов, не знающих, куда деваться в длинное утро; во втором ряду дама в розовой шляпке подле чопорного господчика в голубых очках; в пятом ряду Марья Карловна в новом своем чепчике с голубыми бантами, рядом с своим Мюллером; в последнем ряду студент, знакомец наш, товарищ Шульца. Прибавьте к этому человек двадцать, которые находятся везде — из удовольствия или обязанности, но с которыми вы незнакомы, — и опись будет кончена. Всего можно было насчитать человек до шестидесяти. Княгини в зале не было. Она взяла пять билетов и приказала извиниться по случаю каких-то дел.
Увертюра кончилась. Настройщик придвинул немного рояль, поднял крышку, подставил под нее подставку и отошел в сторону. Шульц показался. Почтеннейшая публика, по обыкновению, захлопала. Шульц приблизился, хотел поклониться — и вдруг остановился на своем месте. Взгляд его встретился со взглядом дамы в розовой шляпке. Мороз пробежал по его жилам, огонь бросился ему в голову. Он узнал Генриетту, а подле Генриетты сидел человек в голубых очках и злобно улыбался.
Шульцу показалось, что он эту фигуру где-то видел.